Скандал из-за амнистии, российское вмешательство и пошлины Трампа: мнения экспертов

Политические аналитики Алексей Тулбуре и Виктор Чобану в передаче TUK Talks анализируют важнейшие события в мировой и молдавской политике — эксперты рассуждали о резонансных поправках в закон «Об амнистии в связи с 30-й годовщиной провозглашения независимости Республики Молдова», последствиях этого скандала для действующей власти, о вмешательстве России во внутренние дела Молдовы, побеге Нестеровского и высылке дипломатов, цинизме пропутинских политиков в Молдове, а также о влиянии пошлин Трампа на Молдову и мировую экономику в целом. Рассказываем, что говорили эксперты.

Последствия скандала из-за закона об амнистии: попытка спасти репутацию PAS

Виктор Чобану: «Власти не удастся выйти без репутационных потерь»

— Что сделала власть после скандала вокруг закона об амнистии? С одной стороны — экстренные меры, с другой — попытка соблюсти «закон жанра»: нужно было найти виновных. Нашли двух — главу пенитенциарной системы и автора поправок [депутата Олесю Стамати]. Но, на мой взгляд, это не освобождает от ответственности всю фракцию PAS, которая единогласно поддержала закон. Более того, за него голосовали и представители оппозиции.

Скандальные поправки, внесённые в законодательство в 2021, 2022 и 2024 годах, открыли путь к освобождению опасных преступников, приговорённых к пожизненному заключению за убийства и другие тяжкие преступления. По всей видимости, эти изменения были не случайными — они выглядят как целенаправленно подготовленная операция в интересах конкретных заключённых. Например, максимальный срок наказания сначала сократили с 35 до 30 лет, затем до 25 — и это точно совпало с уже отбытым сроком одного из таких осуждённых, что позволило ему выйти на свободу.

Факт остаётся фактом: вся система, которая должна была сработать — начиная с юридической комиссии, с широкого обсуждения законопроектов, с Министерства юстиции, которое обязано давать заключения, — на каком-то этапе оказалась, по сути, слепой и глухой к этим поправкам. В итоге ответственность возложили на одного человека — автора поправок.

Но ведь законы перед промульгацией попадают в администрацию президента. Там, как предполагается, должен быть юридический отдел, который проверяет содержание документов на финальной стадии. Я не хочу снимать ответственность с депутатов — они обязаны понимать, за что голосуют. Но на практике поправки подаются в виде технических формулировок: «в пункте X заменить литеру D на E» — без пояснения сути. И мне кажется, что никто из депутатов не сопоставляет эти изменения с полным текстом закона и не анализирует, к чему они реально приведут. В результате приходишь к выводу, что механизм рассмотрения поправок работает плохо. Это не единичный случай — это системный сбой.

Поправки часто вносятся в составе целого пакета изменений, связанных с другими законами. Да, рядовой депутат, особенно если он не юрист, может не осознавать всех последствий. Но именно для этого и существует система фильтров: Министерство юстиции, ответственное за всё законодательство, и администрация президента, которая обязана проверять документы перед подписанием. К слову, президент в одном из интервью призналась, что у неё сейчас нет советника по юридическим вопросам. Но это не снимает с неё ответственности.

Этот скандал вряд ли сильно подорвет доверие граждан — по одной простой причине: доверие к судебной системе и юстиции и так находится на самых низких позициях во всех опросах. Ниже уже некуда. Парламент и правительство, к слову, тоже внизу рейтингов доверия.

На верхних строчках традиционно — местные власти и некоторые СМИ, в отличие от центральных институтов. А такие структуры, как суды, парламент и правительство, давно не пользуются доверием у людей. И менять ситуацию в лучшую сторону сейчас, в преддверии выборов, уже поздно — это задача, которую просто невозможно выполнить за короткий срок.

Этот случай — не из ряда вон выходящий. Это лишь ещё одна капля в общее ощущение несправедливости и недоверия. Мы регулярно видим в новостях, как «мажоры» на дорогих машинах попадают в ДТП в состоянии опьянения — и им всё сходит с рук. А вот те, кто не может позволить себе адвокатов и защиту, получают реальные наказания. Формально система работает, но ощущение справедливости от этого не появляется. И это — самая большая проблема для правящей партии и власти в целом.

Четыре года назад они пришли к власти с лозунгами борьбы с коррупцией и реформы юстиции. Срок мандата подходит к концу, нужно идти на выборы. Но оппозиция может идти с критикой и обещаниями, а власть — только с результатами. Она обязана показать, что выполнила то, что обещала.

Но вместо этого — рассказы о том, что процедура веттинга началась, где-то идёт, в судах даже завершается, вот-вот начнётся и в прокуратуре. И тут приходит письмо от Вероники Драгалин, где она намекает на попытки давления на процесс со стороны власти. Всё это лишь усиливает недоверие.

Власть не сможет выйти из этой ситуации без репутационных потерь — это уже совершенно очевидно.

Алексей Тулбуре: «В результате действий и бездействий вышли самые опасные преступники»

— Я разделяю мнение, что здесь был умысел. Это не случайное стечение обстоятельств, не совпадение. 

Мы живём в парламентской демократии, и, как ни парадоксально это звучит, парламент — хоть и является законодательным органом — не играет ведущей роли в законотворчестве. В парламентской демократии, особенно в её классическом виде, ключевую роль играют правительство и премьер-министр.

Я был депутатом и хорошо знаю, как устроена эта работа. Физически невозможно прочитать всё и вникнуть в каждую деталь. Тем более что депутаты — это политики, у которых помимо документов и участия в заседаниях (от комиссий до пленарных) ещё и множество встреч с избирателями. Это крайне занятые люди.

Поэтому законопроекты проходят экспертизу заранее — на уровне министерств, специализированных структур, всего правительства, а также неправительственных организаций, которые оценивают возможные коррупционные риски и последствия. После этого проекты поступают в парламент.

В данной ситуации мы наблюдаем полный сбой всей системы государственного управления. И теперь нужно задаться вопросом: был ли это сознательный провал или случайный?

То, как были внесены эти поправки, напоминает ситуацию 2014 года. Тогда сначала Сергей Сырбу внёс одну «техническую» правку, потом кто-то другой — ещё одну. В результате создали законодательную почву для того, чтобы из страны был выведен миллиард долларов. Это произошло в результате скоординированных действий парламента, правительства — и в итоге деньги оказались в карманах Плахотнюка.

Сейчас мы снова наблюдаем последствия действий — и бездействия — множества государственных институций. В итоге на свободу вышли одни из самых опасных преступников, которые когда-либо отбывали наказание в Молдове. На данный момент около 60 дел рассматриваются в судах. Из 137 человек, осуждённых пожизненно, 60 подали на пересмотр срока и ожидают освобождения.

Я думаю (подчёркиваю — "думаю", чтобы не было поводов для иска), что те, кто причастен к этому, действовали не бескорыстно. Люди, совершавшие убийства ради денег, участвовавшие в криминальных переделах — это не бедные люди. И речь идёт не только о самих заключённых, но и о тех, кто стоит за ними. Тут явно замешаны деньги.

Сработал не только сбой экспертизы, но и полный провал в системе оценки рисков — хотя такой механизм прямо прописан в законодательстве. Формально человек мог отсидеть, например, две трети от 30-летнего срока, и попасть под закон об амнистии, а также под статью 91 Уголовного кодекса — об условно-досрочном освобождении. Но чтобы всё это вступило в силу, его должны были оценить специалисты: психиатр, комиссия, которая должна определить, представляет ли он угрозу для общества, может ли снова пойти на преступление. Этот уровень попросту не сработал.

Один знающий человек рассказал, что в случае с одним из осуждённых пожизненно, убийцей, заключённому дали положительную характеристику просто потому, что он на Новый год помогал украшать ёлку. Это посчитали признаком исправления. Хотя этот человек убивал и до заключения, и даже в самой тюрьме. Но, видимо, участие в новогоднем оформлении показалось достаточным основанием для освобождения.

Вспоминается случай, произошедший около десяти лет назад: мать пятерых детей не выпустили по УДО, потому что она не погасила долг кредитной организации. Это даже не двойные стандарты — это откровенно циничное, выборочное применение закона.

Я уже не говорю о множестве других случаев, когда женщины, защищавшиеся от домашнего насилия, годами остаются за решёткой. Они, видимо, просто не могут позволить себе адвокатов и другие необходимые ресурсы. Именно поэтому я убеждён, что в нынешней ситуации был умысел. И я считаю, что этим должна заняться прокуратура — расследовать, кто и как был связан, включая тех, кто работает в различных государственных институтах. В первую очередь — Олесю Стамати. Министр юстиции должна подать в отставку. Следует также выяснить, какую роль в этой истории сыграл её предшественник — Сергей Литвиненко.

Но определённая ответственность лежит и на нас — на гражданском обществе, на обществе в целом. Ведь мы помним, как PAS пришла к власти под лозунгами борьбы с коррупцией и реформы юстиции. Мы помним и первые шаги Олеси Стамати и Сергея Литвиненко в рамках этой реформы — непонятные, противоречивые назначения, спорные кандидаты, выдвинутые ими. Тогда кто-то возмущался, кто-то писал — но не было единой, громкой, общественной реакции.

Если бы тогда общество отреагировало чётко и резко, возможно, сегодня мы бы не оказались в ситуации, когда из тюрем выходят опасные убийцы.

У нас есть конкретный пример — примар села Болдурешты Ниспоренского района, который сбил ребёнка на машине, и его до сих пор не могут посадить. Более того, он вернулся к исполнению своих обязанностей в том же селе. Когда люди видят, что справедливости добиться невозможно, общество начинает распадаться. Кто-то уезжает, кто-то теряет веру в государство, а кто-то прибегает к самосуду. Такая система просто не может работать. Это и есть корень проблемы.

То, что сейчас предпринимает PAS и власть в целом, не решает проблему — оно лишь загоняет её вглубь, в тень. А оттуда она обязательно выйдет наружу — в ещё более уродливом виде. Да, это правильно, что Олесю Стамати исключили из партии, что уволили начальника пенитенциарной системы. Но этого недостаточно. Министр юстиции тоже должен уйти в отставку. Более того — необходимо начать уголовное расследование, чтобы установить, кто и как участвовал в принятии этих скандальных поправок. Эти люди должны быть привлечены к ответственности. Безнаказанность не должна становиться нормой.

Да, парламент проголосовал. Но почему решение не было остановлено на уровне президентуры? Я не думаю, что это было сделано по злой воле президента. Скорее, она сама чувствует себя крайне неуютно — говорит одно, а происходит совсем другое. Отчасти это связано с тем, что юридическое управление при президенте не обладает реальной автономией. И этот случай показал всю глубину проблемы: мы имеем дело не с частным эпизодом, а с системным провалом. Это не просто сбой — это дисфункция всего государственного механизма.

О побеге Нестеровского, вмешательстве России и позиции пророссийских сил в Молдове

Виктор Чобану: «Российское посольство спасает своих»

— Действия властей Молдовы по высылке российских дипломатов после побега Нестеровского считаю абсолютно закономерными. На видеозаписях — без всяких сомнений именно он, несмотря на попытки посла Озерова отшутиться и сказать, что «в эпоху искусственного интеллекта нельзя верить изображениям». Это не аргумент, а попытка полностью нивелировать любые доказательства. Конечно, можно в шутку предположить, что голливудская съёмочная группа приехала на «Молдова-фильм» и сняла не только высадку американцев на Луну, но и визит Нестеровского в российское посольство. Но очевидно, что это подлинные кадры.

Российское посольство в Молдове столь грубо и демонстративно превысило свои дипломатические полномочия, что высылка трёх дипломатов выглядит логичным и оправданным шагом. Некоторые считают, что этого недостаточно, и следовало бы выслать и самого посла.

Не стоит забывать и про Ирину Лозован — ближайшую соратницу Нестеровского, — и её мужа. Они тоже исчезли из поля зрения как раз в тот момент, когда суд выносил им приговор. По всей видимости, они, как и Нестеровский, находятся сейчас в Приднестровье — своеобразный арест, только не домашний, а на территории, неподконтрольной властям Республики Молдова. Как и куда они оттуда смогут перемещаться — большой вопрос.

Если кто-то задаётся вопросом, зачем это российскому посольству, ответ очевиден. Нестеровский и Лозован — люди, приближённые к Илану Шору, которые участвовали во всех его сомнительных схемах: от раздачи денег до вербовки сторонников в организованную преступную группировку. Эти люди обладали важной информацией, знали слишком многое о схемах незаконного финансирования партий и политических процессов. Их решили «спрятать» подальше от следствия, чтобы они не начали сотрудничать с прокуратурой и не давали показания на других участников.

Тем временем дела против примерно 12 районных координаторов группировки Шора уже переданы в суд. Им вменяются крупные суммы — до 9 миллионов леев, которые они якобы распределяли. Процесс пошёл, и, судя по всему, российское посольство сейчас пытается защитить тех, кто работал в интересах их политического проекта в Молдове.

Алексей Тулбуре: «Россия — это другой мир, в котором мы больше не хотим жить»

— Меня, скажу дипломатично, удивляет позиция так называемой пророссийской оппозиции. Вот, например, Додон, лидер ПСРМ, и различные представители шоровских структур заявляют, что Молдова и Россия находятся на самом низком уровне двусторонних отношений за всю историю, и в этом якобы виноваты власти. Но, позвольте, разве это не Россия совершает по отношению к нам действия, которые сложно назвать иначе как враждебными?

Мы у себя в стране осуждаем преступников, а Россия их спасает от наказания. О чём вообще можно говорить, если Илан Шор спокойно живёт в России и чувствует себя там более чем комфортно?

Мы можем обсуждать любую тему — например, нейтралитет. Давайте продолжать укреплять нейтральный статус. Но всё это имеет смысл только тогда, когда существует международный консенсус по поводу этого нейтралитета. А в нашем случае достаточно, чтобы хотя бы Россия его уважала. Но Россия не воспринимает нас как равного партнёра. Она позволяет себе вывозить людей с нашей территории, она не выводит свои войска, несмотря на обязательства, она развязала войну в соседнем государстве.

И вот в этой ситуации — в чём вина Молдовы? В том, что мы недостаточно покорны? В том, что осмелились иметь собственное мнение о своём будущем? Вот о чём речь.

Это другой мир. И мы больше не хотим в нём жить.

Есть ещё один важный момент. Группа депутатов от коммунистов, входящих в Блок социалистов и коммунистов, выступила с инициативой принятия закона об иностранных агентах. Это вполне предсказуемое поведение. С одной стороны, это пропагандистский шаг — они посылают сигнал в Москву: «мы свои». С другой стороны, это серьёзный индикатор того, что если эти люди вернутся к власти, они начнут менять страну под себя — возвращать нас в тот мир, из которого мы вышли 30 лет назад. Они будут упрощать систему, возвращать её к модели управления, где всё централизовано и подконтрольно.

Что такое для них гражданское общество, неправительственные организации, свободная пресса? В странах вроде России, Беларуси или даже Грузии (в нынешнем виде) именно эти структуры первыми объявляются иностранными агентами. А ведь это те самые институты, которые делают демократию живой. Без общественного мнения, без активного гражданского общества демократия не может функционировать. Эти организации выполняют важнейшие функции контроля, критики, поддержки прозрачности и подотчётности власти.

Но для сознания, воспитанного в тоталитарной культуре, где государство доминирует повсеместно, такая система — это источник беспокойства и раздражения. Людям вроде Воронина или Додона привычнее другой порядок: всё должно быть просто, вертикально, подчинено одному центру. Без лишних мнений, без критики, без обсуждений.

Да, это не демократия. Да, это не развитие. Зато всё «понятно» и «работает» — по их логике. А когда у каждого своё мнение, когда надо обсуждать, объяснять свои решения, выслушивать критику — это вызывает у них внутреннее отторжение. Для «нормального, крепкого хозяйственника-государственника» это неудобно, сложно и неприемлемо.

Когда мы говорим о взаимоотношениях между Молдовой и Россией, становится ясно: Россия — через своих агентов здесь, через посольство, через МИД — сознательно пытается разрушить тот мир, в котором живёт Молдова. Да, мы не самая богатая страна в Европе и, возможно, не самая зрелая демократия. Но мы — демократия. У нас есть свобода. В отличие от России, где людей сажают за посты в Facebook, у нас сохраняется возможность говорить, критиковать, обсуждать. Мы сложная, современная страна.

Россия же всё больше скатывается в архаику. Там снова в ходу логика зон влияния, риторика холодной войны. Там решения принимаются не на основе общественного обсуждения или консенсуса, а по воле одного человека — Путина. Это и есть столкновение двух миров.

Когда Додон говорит о «восстановлении стратегического взаимодействия» после выборов, хочется спросить: а в чём именно будет заключаться эта стратегия? Мы, что, будем поставлять патроны, чтобы Россия продолжала убивать украинцев? Стратегическое взаимодействие возможно только между странами, которые разделяют хотя бы базовые общие ценности — уважение к демократии, правам человека, свободе слова. Если они живут по одним правилам, а мы — по другим, о каком взаимодействии может идти речь?

Да, для Молдовы важно, особенно на юге страны, иметь доступ к российскому рынку. Да, нам бы хотелось восстановить объёмы экспорта в этом направлении. Но мы ничего не сделали, чтобы этот рынок потерять. Это Россия сама нас оттуда вытеснила — своими запретами и ограничениями.

Отсутствие реального сотрудничества между Молдовой и Россией и опасность пророссийского влияния

Виктор Чобану: «За 30 лет Россия не сделала в Молдове ни одного стратегического проекта»

— У нас за все 33 года дипломатических отношений с Россией никогда не было настоящих стратегических отношений. Назовите хотя бы один крупный инвестиционный проект, который Россия реализовала в Молдове — чтобы он был действительно заметен. Таких проектов нет. Россия ничего здесь не строила, не развивала. Мы всё время находились в подчинённой позиции — и это было не случайно.

Сегодня доля молдавского экспорта в Россию составляет около 2%. Поэтому говорить о каких-то «стратегических» отношениях, мягко говоря, странно. Тем более что в самой России ещё с 90-х годов развиваются только две сферы — военно-промышленный комплекс и экспорт углеводородов. Где здесь место для Молдовы?

Самое интересное — Приднестровье экспортирует 80% своей продукции в Европейский союз. То же самое касается и Гагаузии. Поэтому возникает закономерный вопрос: а в чём, собственно, заключается наше стратегическое сотрудничество с Россией? Где конкретные примеры? Где проекты?

Ответа нет. Потому что этих проектов просто не существует.

Алексей Тулбуре: «Недопустимо, чтобы пропутинские политики управляли страной»

— Что касается даты установления дипломатических отношений с Россией (6 апреля 1992 года установлены дипломатические отношения на уровне посольств, — прим. «СП»), которую недавно с пафосом отметили пророссийские политики, то здесь нет ни логики, ни совести, ни даже элементарной корректности по отношению к соседям, в первую очередь к Украине, да и к собственной стране.

Сам факт установления дипотношений тогда был скорее символическим. Мы только что вышли из одной страны, все жили в одной системе — какие могли быть дипломатические отношения в полноценном смысле? Было очевидно, что мы не сразу отдалимся. Но если говорить о настоящих стратегических решениях, то вступление в СНГ — это была великая стратегическая ошибка. Прибалтийские страны этого не сделали, и поступили правильно. Мы — сделали. И теперь, с дистанции в 30 лет, можно ясно сказать: это была ошибка.

4 апреля страна, с которой мы установили дипломатические отношения 33 года назад, выпустила баллистическую ракету по жилому кварталу в Кривом Роге, убив мирных граждан, среди которых — девять детей. Это была одна из самых смертоносных атак по числу погибших детей за всё время войны. Почти тысяча детей уже погибла. И такие удары — это уже почти ежедневная реальность.

И на этом фоне лидер крупнейшей оппозиционной партии в Молдове, Игорь Додон, публично поздравляет человека, развязавшего войну, дестабилизировавшего Европу и поставившего под угрозу международный порядок, с годовщиной дипломатических отношений. Обещает восстановить с ним «стратегическое партнёрство».

Я считаю такое поведение политически и морально недопустимым. Это поведение — демонстрация цинизма, отсутствия эмпатии и полной неадекватности. Такие политики должны быть наказаны политически. Люди должны ужаснуться и не голосовать за тех, кто поддерживает агрессора.

Мы и так слишком либерально подходим к возможным коалициям в будущем парламенте, но Додон сам делает всё, чтобы исключить себя из этого уравнения. Любая коалиция с его участием будет «хромать на одну ногу» — эту «ногу» будут представлять пропутинские силы. А это недопустимо, особенно сейчас, когда Молдова — кандидат на вступление в Европейский союз.

Такое поведение в публичной сфере должно быть осуждено — и осуждено прежде всего на политическом уровне. У меня это вызывает только возмущение.

Пошлины Трампа: США возвращаются к экономическому национализму

Виктор Чобану: «Пошлины Трампа влияют на весь мир — мировая торговля под угрозой»

Алексей Тулбуре: «В США начались уже какие-то протесты»

— Для меня совершенно очевидно, что решение США о введении этих пошлин — это шаг назад, откат к экономическому национализму прошлого. Мир уже проходил через подобные этапы, особенно в послевоенный период, когда существовало множество торговых барьеров. Именно для их преодоления была создана Международная торговая организация, одной из главных задач которой стало устранение препятствий для глобального сотрудничества и свободной торговли.

А сейчас Трамп заявляет, что нужно больше производить у себя и больше продавать. Но кто именно будет это делать? Экономика США давно устроена иначе — она уже десятилетия не опирается на массовое внутреннее производство, а на другие механизмы: технологии, глобальные цепочки поставок, инновационные сектора. Возврат к прежней модели выглядит нереалистично и, на мой взгляд, контрпродуктивно. Это может привести к негативным последствиям как для США, так и для мировой экономики.

Да, в самих США уже появляются признаки недовольства — начинаются протесты. Но, как считают опытные наблюдатели, пока сопротивление недостаточно масштабное, чтобы вызвать серьёзные политические перемены. Тем не менее, если учитывать, как развиваются социальные движения, можно предположить, что волна недовольства будет расти.

В американском обществе есть потенциал для сопротивления. Это пока лишь первые сигналы. Многое зависит от того, что произойдёт внутри Демократической партии. Необходимо появление новых лидеров, харизматичных фигур, которые вернутся к роли настоящих защитников демократии и либеральных ценностей. Здесь нужен комплексный подход. И я надеюсь, что нынешняя ситуация — только начало этого движения.

Олеся Белая

Читайте также:

• Задержание Гуцул, борьба с покупкой голосов и русскоязычный канал: эксперт о ситуации в Молдове
• Как скажется на Молдове сокращение USAID и на что пойдут €2 млрд от ЕС: мнения экспертов