Задержание Гуцул, борьба с покупкой голосов и русскоязычный канал: эксперт о ситуации в Молдове

Политический аналитик Алексей Тулбуре в передаче TUK Talks анализирует важнейшие события в мировой и молдавской политике — эксперт рассуждает о причинах и последствиях задержания башкана Евгении Гуцул, проблемах покупки голосов на выборах и перспективах нового русскоязычного телеканала. Рассказываем, что говорил эксперт.

Задержание Евгении Гуцул: политические последствия

Алексей Тулбуре: «Гуцул сама жалеет, что стала башканом — ну, не понимает она ничего в этом, ещё и дала себя вовлечь во все эти преступные вещи»

— Почему именно сейчас задержали Евгению Гуцул? Потому что, если бы этого не произошло, Евгения Гуцул — как и в двух предыдущих случаях с депутатами от партии «Шор», а она башкан от этой же партии — смогла бы покинуть территорию Республики Молдова и не предстала бы перед судом для участия в судебных разбирательствах по выдвинутым обвинениям. Я думаю, что она как раз собиралась уехать, чтобы избежать ареста и приговора, каким бы он ни был. А он может быть любым — мы не можем его предсказать. Но те, кто расследовал преступления, связанные с незаконным финансированием, в которых фигурирует Евгения Гуцул, считают, что она подпадает под положения Уголовного кодекса, и ей грозит уголовное преследование и наказание.

Я считаю, что именно поэтому и было принято решение о её задержании — чтобы не допустить ситуации, при которой суд выносит приговор, а обвиняемого уже нет в стране. Я говорю, в частности, о случаях с Шором, Нестеровским и Лозован, которые за схожие преступления уже получили судебные приговоры. Сейчас их в стране нет.

Я расцениваю задержание и уголовное преследование Евгении Гуцул как потенциально положительный процесс для Гагаузии. Почему? Потому что это создаёт предпосылки для проведения досрочных выборов башкана. Если Гуцул будет признана виновной, её мандат сначала приостановят, а затем аннулируют решением Народного собрания. После этого будут организованы досрочные выборы. Но это должны быть выборы, проведённые иначе, чем в апреле 2023 года — с соблюдением демократических норм и стандартов, без политической и электоральной коррупции, о которой сейчас говорят все. Этот феномен существует, и отрицать его бессмысленно — мы видим это в нашей стране.

То, что произошло в апреле 2023 года, назвать выборами трудно. Победила абсолютно неизвестная, не публичная фигура, которую сложно назвать политиком. Да, она находилась рядом с политиками, но сама не вела политическую деятельность. И вот за месяц, максимум за полтора, она становится лидером региона, занимает пост башкана. Причём её соперниками были хорошо известные политики — как регионального, так и национального уровня. Среди них — бывшие башканы, опытные и уважаемые люди. И они проигрывают Евгении Гуцул. Это выглядит противоестественно. Очевидно, что здесь сработали не выборные механизмы. Это был прямой подкуп. Её буквально протолкнули на этот пост.

Почему Шор выбрал именно Гагаузскую автономию как площадку для возвращения в молдавскую политику? Потому что он точно и с психологической, и с политической точки зрения рассчитал: Кишинёв десять раз подумает, прежде чем решительно вмешиваться в процессы, происходящие в автономии. В Кишинёве тоже не сидят Эйнштейны, Аристотели или Черчилли. И тамошние политики нередко ошибаются в своих прогнозах и действиях.

Конечно, Кишинёв должен был вмешаться, должен был поддержать местный ЦИК в Гагаузии, чтобы выборы хотя бы минимально соответствовали демократическим нормам и стандартам. Этого не произошло — и мы получили то, что получили. Теперь башкана никто не признаёт легитимно избранным: ни Кишинёв, ни международное сообщество. Всё больше таких мнений звучит и внутри самой Гагаузии. Об этом активно говорит представитель правительства по Гагаузии Сергей Чернев, а также некоторые депутаты Народного собрания.

Я считаю, что в этой ситуации могут быть и положительные последствия: Евгения Гуцул может быть освобождена от ноши, которую она объективно не в силах нести. Возможно, она и сама уже сожалеет о случившемся. Видно, что она не разбирается в этом, но всё равно позволила втянуть себя во всё это — включая действия, которые сейчас рассматриваются как преступные.

Проблемы накануне выборов: коррупция, бедность и дезинформация

Алексей Тулбуре: «Европейская интеграция должна быть выгодна всем»

— Я считаю, что происходящее сейчас не направлено исключительно против представителей одной партии или оппозиции. Речь идёт о попытке оздоровить ситуацию в целом. Мы в Молдове сталкиваемся с этим феноменом — с политической коррупцией — возможно, чаще, чем любая другая страна в регионе. Почему? Потому что государственные институты работают слабо, а система юстиции остаётся недостаточно профессиональной.

Мы вышли из состояния захваченного государства, с полностью дискредитировавшей себя системой правосудия — прокуратурой, судами, Центром по борьбе с коррупцией и другими структурами. Те радикальные реформы, которые обещали провести в этих органах, мягко говоря, провалились. Именно поэтому наша способность эффективно справляться с подобными угрозами понижена.

Но есть и более фундаментальная проблема, о которой говорят меньше, но которая, на мой взгляд, важнее. Это тяжёлое социально-экономическое положение большого количества людей.

Людей предупреждают: не берите эти деньги, потому что за это предусмотрено серьёзное наказание. Уже действуют крупные штрафы, и власти планируют ужесточить санкции. Но в то же время нужно понимать: для многих 1000–2000 леев — это существенная сумма, которая позволяет решить насущные проблемы. Купить еду, лекарства, что-то дать ребёнку — это касается почти каждой семьи. Однако в долгосрочной перспективе такие «решения» ничего не меняют, а порой даже усугубляют ситуацию. Потому что, голосуя за деньги, человек фактически поддерживает тех, кто не намерен улучшать жизнь в стране. Их цель — продолжать выкачивать ресурсы из Молдовы. Так, как это делал Шор, как делал Плахотнюк и другие до них.

Но это месседж, который нужно направить и нынешней власти: одних аргументов в пользу того, что модернизация и европейская интеграция потенциально принесут благо, недостаточно. Нельзя отрицать, что проекты реализуются, происходят изменения — это видно. Тем не менее социологические исследования показывают, и это важно подчеркнуть, что многие люди не воспринимают эти изменения как улучшения своей собственной жизни.

Им неважно, или они не понимают, почему, к примеру, реформа юстиции должна быть значимой лично для них. Они, возможно, никогда не обратятся в суд. Безвизовый режим тоже не вызывает у них энтузиазма — они никуда не уезжают. Даже новая дорога в их населённом пункте не вызывает чувства эйфории.

Если человек идёт по этой дороге пешком или едет на велосипеде, у него от этого не увеличивается пенсия и не растёт покупательная способность. Европейская интеграция должна быть ощутима и выгодна для всех. Но значительная часть населения этого пока не чувствует.

Голосование на референдуме было, по сути, протестным. Да, уровень поддержки превысил 50 %, но власть должна понимать: для того чтобы евроинтеграция имела действительно устойчивую и высокую поддержку — не 50 %, а хотя бы 70 % — её преимущества должны ощущать все. Не только средний класс, для которого действительно важны реформа юстиции, реформа управления, безвизовый режим. Эти люди пользуются результатами интеграции ежедневно. Но есть и другие — те, кто живёт в других условиях, с другими потребностями. Именно в этой среде государство должно работать не хуже, а даже лучше.

Когда мы боремся с таким явлением, как электоральная коррупция, нужно помнить: многие люди просто вынуждены соглашаться на подкуп. У них нет других источников дохода, а того, что они получают официально — пенсий, зарплат — недостаточно. У нас очень специфическая страна. Многие пенсионеры не выживают только на пенсию — им помогают родственники. Но есть и те, кому помочь некому.

Мы помним, что происходило перед референдумом и президентскими выборами: были организованные, скоординированные пропагандистские атаки по различным направлениям. Координационный центр — Москва. Но определённые нарративы, идеи активно подхватывались и распространялись уже здесь, в Молдове.

Вспомним, что обещал Шор — главный партнёр Кремля в нашей стране, на которого они делают ставку. Он заявлял, что будет поставлять бесплатный газ в каждую семью, привлечёт два миллиарда долларов инвестиций, будет защищать «традиционные ценности», прошёлся по теме сексуальных меньшинств, подчёркивал связь с православной церковью. Это экстремальный популизм, абсолютно оторванный от реальности.

Тем не менее мы должны чётко понимать: именно такие простые, примитивные и фантастические обещания легче воспринимаются значительной частью населения. У людей нет ни времени, ни подготовки, чтобы разбираться в сложных аргументах, в логике устойчивого и долгосрочного развития страны. А чтобы понять, что включает в себя этот процесс, какие механизмы работают, кто в нём участвует, какие суммы задействованы и как именно помогает Запад — нужно образование и время.

У многих людей нет ни времени, ни необходимых знаний, чтобы разбираться в сложных политических и экономических процессах. И в это время приходят такие, как Шор или его представители, и говорят: «Вот тебе 2000 леев. Помни: Илон Миронович пообещал бесплатный газ, хлеб по одному лею и по тысяче леев дополнительно к пенсии».

Параллельно с этим формируется информационный пузырь, в котором европейские ценности якобы подрывают нашу идентичность и представляют угрозу для православной церкви. Мы любим говорить, что по переписи 98 % населения — православные. Но редко упоминается другая, не менее важная цифра: из этих 98 % только 1,5–2 % — действительно воцерковлённые. Это люди, которые регулярно причащаются, посещают церковь в важные дни и участвуют в религиозной жизни. То есть быть православным по культуре — ещё не значит быть верующим в активном, осознанном смысле.

Вскоре мы увидим, вокруг чего будет строиться дезинформация и пропаганда перед выборами. А эти выборы, на мой взгляд, даже важнее президентских, которые состоялись в прошлом году. Потому что по их итогам будет сформировано новое правительство — и от его состава напрямую зависит курс страны.

Теперь об этом говорится открыто. Кристина Герасимов, вице-премьер по вопросам евроинтеграции, прямо заявила: если в Молдове сменится правительство и оно не будет проевропейским, текущая внешняя поддержка прекратится. В первую очередь речь идёт о 1,9 миллиарда евро, которые Молдова должна получить. Это не средства на компенсации за отопление и не на покрытие дефицита бюджета — это инвестиции, предназначенные исключительно для развития и реформ.

Речь идёт о проектах в ключевых секторах. Прежде всего — о строительстве и инфраструктуре, потому что именно они дают наиболее ощутимый экономический эффект: создают рабочие места, привлекают инвестиции, способствуют росту ВВП и увеличению бюджетных поступлений. А это, в свою очередь, позволяет повысить доходы населения и улучшить качество жизни. Чтобы люди больше не зависели от подачек от таких, как Шор.

За этими пропагандистскими, а точнее — гибридными атаками стоит Россия. Потому что речь идёт не только о пропаганде, но и об угрозах, провокациях разного рода, которые осуществляются либо напрямую, либо через сеть агентов в Республике Молдова. Россия стремится вернуть контроль над нашей страной, не потратив ни одного снаряда, ни одной ракеты — без войны, без выстрелов. По сути, так же, как это произошло с Грузией.

Сегодня Грузия — страна, в отношении которой официально приостановлена процедура европейской интеграции. И это несмотря на то, что по уровню реформ Грузия когда-то опережала и Украину, и Молдову. Но шаги, которые грузинские власти предприняли в последние годы, идут вразрез с европейскими ценностями и принципами. Был принят закон против неправительственных организаций и гражданского общества, появились инициативы, направленные против меньшинств — это откровенно антиевропейские меры.

Вот такой сценарий угрожает и нам. И если мы не будем бдительны, есть риск, что Молдова вновь окажется в орбите влияния Кремля.

И что тогда будет происходить? Мы вернёмся к тому, через что уже проходили 5, 6, 10, 15 лет назад. Безудержное воровство, разрушение способности государства реагировать на происходящее в стране, особенно на преступления. Почему стало возможным хищение миллиарда и другие масштабные преступления? Потому что те, кто этим занимался, захватили прокуратуру, правительство, парламент — и парализовали эти структуры так, чтобы они не могли вмешаться. В этом и была суть: я ворую, и главное — чтобы государство меня за это не наказало. Вот и всё.

Мы снова рискуем оказаться в этом состоянии. И это никому не выгодно, кроме тех, кто этим будет заниматься. Согласно последней переписи, на территории Молдовы проживает около 2 миллионов 400 тысяч человек. Эти люди едят, лечатся, покупают одежду, товары. И мафиозные структуры, которые захватят государство — именно такие структуры выгодны Кремлю в подконтрольных странах, потому что ими легко управлять — будут обирать этих 2,4 миллиона человек. Каждый из нас будет платить эту скрытую «дань» ворам и мафии. Так было при Плахотнюке, при Филате и других. Вот альтернатива, которая перед нами стоит. Конечно, уровень дезинформации будет колоссальным. Конечно, мы должны этому противостоять, продолжать объяснять людям, делать ту работу, которую уже начали.

Да, мы потеряли поддержку со стороны США. Но было бы неправильно утверждать, что демократия в Молдове, прозрачность, избирательные процедуры держались только на этой поддержке. Это не так. Это и поддержка Европейского союза, но также и наш внутренний ресурс. Люди, которые работают в этой сфере, пришли в неё не только потому, что там можно получить внешнее финансирование, а потому что у них есть убеждения. Они считают, что эту работу нужно делать. Если у человека нет убеждений, то даже при наличии миллионов результат будет нулевой — потому что он будет сосредоточен на чём-то другом.

У нас есть Promo-Lex — номер один в стране по обеспечению прозрачности: они занимаются мониторингом, анализом отчётности, наблюдением на выборах. И они продолжают работать. Я не знаю, как у них обстоят дела с финансированием, но они не заявили, что прекратили деятельность из-за отсутствия средств. Есть множество других организаций, работающих в сфере свободы слова — Центр независимой журналистики, Ассоциация независимой прессы, независимые СМИ. Эта инфраструктура гражданского общества сохраняется. И моя позиция в том, что несмотря на экономическую слабость страны, мы должны находить ресурсы для поддержки таких организаций. Это, по сути, должно быть обязанностью государства — поддерживать неправительственные структуры, которые часто выполняют функции государства более эффективно, особенно в вопросах прозрачности и подотчётности.

Кроме того, важно сохранять обратную связь между обществом и властью. Если у правительства нет связи с обществом — через прессу, через НПО, — оно начинает жить в собственной реальности, верить собственной пропаганде, собственным нарративам. А они могут не соответствовать тому, что реально происходит в стране.

То, что произошло в отношениях с США, — это эволюция, которую не мог предсказать даже самый пессимистичный аналитик. Сейчас мы живём в новой и во многом тревожной реальности: нас окружает враждебное отношение и с Востока, и всё чаще — с Запада. Но у нас остаётся Европа. Европа сегодня — это, возможно, единственное место на планете, где ещё сохраняются те самые ценности и принципы, на которых строился свободный мир после Второй мировой войны.

У Молдовы нет другого выхода — мы должны стать частью этого мира и институционально, став членом Европейского союза. Мы говорим об этом сегодня — но остаётся открытым вопрос, как сам ЕС будет меняться. Реальность уже изменилась: нет полноценного трансатлантического сотрудничества, нет прежней гарантии безопасности со стороны США для европейского континента.

Тем не менее, несмотря на пересмотр приоритетов и увеличение расходов на перевооружение, позиция Европейского союза в отношении Молдовы остаётся неизменной. И хотелось бы, чтобы собственное правительство это ценило и уверенно продолжало вести страну по пути трансформаций, реформ и устойчивого экономического роста — необходимого для борьбы с коррупцией и всеми теми негативными явлениями, с которыми мы сталкиваемся сегодня.

Русскоязычный телеканал — инициатива с потенциалом, но не сиюминутным эффектом

Алексей Тулбуре: «Сами авторы проекта изначально не до конца понимали, что они продвигают»

— Русскоязычный телеканал — неплохая инициатива. Но если он создаётся накануне выборов, сразу возникает ощущение, что это попытка мобилизовать русскоязычное население в поддержку власти. И в этом смысле, мне кажется, это будет пустой выстрел. Есть примеры стран Балтии, есть опыт Финляндии — там, где проживает русскоязычное население, действительно создавали такие каналы. И они работали. Но положительный эффект появился не сразу, а через 3–4–5 лет. Это долгосрочный, стратегический проект, и ожидать от него результата к ближайшим выборам — наивно.

Затем звучит критика: почему только русский, давайте телевидение на всех языках национальных меньшинств. Это, конечно, правильно, но возникает вопрос: есть ли у них время разработать полноценную и грамотную концепцию такого канала сразу на нескольких языках? Русский, болгарский, гагаузский, украинский — может, и другие. Кто обеспечит качественный контент на этих языках? Есть ли у нас специалисты?

А даже если говорить только о русском — кто обеспечит качественный контент на русском языке? Сейчас в Кишинёве активно обсуждают, что в Европе много сильных, талантливых русскоязычных журналистов либеральных взглядов, которые эмигрировали из России. Это неплохая идея — пригласить их к сотрудничеству. Мы могли бы использовать этот интеллектуальный ресурс в интересах Молдовы. Но смогут ли они погрузиться в нашу реальность, понять, что здесь происходит, и создать контент, который будет действительно интересен местной аудитории? Чтобы те, кто привык получать информацию на русском языке, переключились на этот канал, а не продолжали смотреть привычные источники?

Важно понимать: даже если такой канал появится, это не значит, что его сразу начнут массово смотреть. Кто-то из любопытства включит, посмотрит — и всё. Одного факта существования русскоязычного канала недостаточно, чтобы занять заметное место в информационном пространстве. Не исключено, что даже сами инициаторы проекта до конца не осознали, с чем имеют дело и что именно продвигают.

Тем не менее есть и положительные моменты. Планируется, что это будет полноценное телевидение — с ежедневными новостями, ток-шоу, обсуждениями, фильмами. То есть не разовая передача, а системная работа, нацеленная на то, чтобы войти в ежедневную информационную корзину как можно большего числа зрителей. В этом, на мой взгляд, есть потенциал.

Но что будет с контентом на других языках национальных меньшинств — пока сложно представить. Это всё напоминает формат Молдова 1, где время от времени выходят передачи на болгарском, гагаузском, ещё на каких-то языках. Смотрит ли их кто-то? Я не знаю. Вот, например, что показывает Молдова 1 на болгарском? Я лично никогда не видел.

Идея создания русскоязычного телеканала — интересная. Но важно обсуждать её серьёзно, чтобы инициатива действительно «выстрелила» и стала полезной для страны и людей. Проблема, которую хотят решить этим каналом, на самом деле гораздо глубже и комплекснее. И один телеканал её не решит. Более того, даже без него можно было бы двигаться вперёд более органично и правильно — если бы власть с 2020 года (когда Майя Санду стала президентом) и особенно с 2021 года (после парламентских выборов) проводила целенаправленную, осмысленную политику по консолидации общества.

Тогда власть говорила с гражданами на разных языках, поднимала общие, объединяющие темы. Призывала оставить геополитику в стороне и сосредоточиться на проблемах, которые касаются всех одинаково: бедность, коррупция, плохие дороги, плохая медицина. Это дало эффект. Майю Санду избрали без особых конфликтов. PAS получила парламентское большинство, потому что люди подумали: наконец-то к власти пришли те, кто понимает, в какой стране мы живём.

Но потом началась война — и от этой политики отказались. Всё стало чёрно-белым. Хотя, на мой взгляд, как и на взгляд многих, именно в условиях войны такую объединяющую работу следовало бы усилить, удвоить усилия. Но власть, наоборот, от неё отказалась.

Теперь, как мне кажется, они пытаются вернуть поддержку тех групп населения, которых потеряли. Я так интерпретирую запуск этого канала. Повторю: сама по себе инициатива хорошая, и в долгосрочной перспективе она может дать позитивный эффект.

Но сейчас это не принесёт результата. Люди, которые поддерживали власть в 2021 году, уже её не поддерживают — это очевидно. И вернуть эту поддержку с помощью одного телеканала вряд ли получится.

Тем не менее, если думать о будущем — о следующем составе власти, в который, возможно, PAS войдёт как часть коалиции (потому что многие сомневаются, что они снова получат большинство в одиночку) — такая работа действительно будет важной. Это может стать фундаментом для следующего мандата, для более зрелой и устойчивой политики, направленной на объединение общества.

Олеся Белая

Читайте также:

• Как скажется на Молдове сокращение USAID и на что пойдут €2 млрд от ЕС: мнения экспертов