«Не верь, не бойся, не проси»: бывший сотрудник бельцкой тюрьмы рассказал о своей профессии

Сотрудник бельцкой тюрьмы рассказал о сложностях работы с заключенными и о том, как тюрьма меняет людей. Фото иллюстративное: pexels.com

Даниилу 38 лет, из них 11 лет и 4 дня он проработал в бельцкой тюрьме. Свой путь в профессии он начал с должности надзирателя. За годы службы Даниил поднялся по карьерной лестнице и получил офицерское звание. Мы побеседовали с ним, чтобы узнать, какие тонкости и сложности таит в себе работа с заключенными и как тюрьма меняет человека.

— Как ты попал на работу в тюрьму?

— Попал я туда, можно сказать, случайно. Это был 2005 год. Я учился в институте на юриста. Хотел устроиться в военизированную охрану, но туда без военника не брали, пришлось пойти на военную кафедру. Там я познакомился с ребятами, которые посоветовали пойти работать в тюрьму, потому что там быстро выходят на пенсию. На тот момент, когда я устраивался, надо было отслужить 20 лет по коэффициенту 1,2, то есть примерно 10 лет. Год за 2. Тогда в армии и полиции было 20 лет, а в тюрьме в 2 раза меньше. Мне был 21 год. Я понял, что выйду на пенсию в 31, не поверил сначала, но все равно решил попробовать.

— Кто может устроиться на работу в тюрьму? Есть какие-то определенные требования к кандидату на должность?

— Туда может пойти работать любой военнообязанный гражданин Молдовы. Если нет военного билета, подойдет военная кафедра. Кандидат на должность, его родители и ближайшие родственники не должны иметь судимостей, это проверяют на специальной комиссии. Важно быть физически и психически здоровым. Перед началом работы надо пройти 2 медкомиссии: одна стандартная в городской больнице, а уже когда устраивают на работу, нужно пройти медкомиссию в Кишиневе в департаменте повторно, особое внимание там уделяют психологической стабильности человека, у психолога надо пройти тест на 300 вопросов.

— Сотрудники тюрьмы проходят специальное обучение до начала работы?

— Есть теоретические занятия перед медкомиссией. Там объясняют разные законы, учат обращаться с оружием. Спустя чуть более года после начала моей карьеры, меня отправляли на учебу на 3 месяца в учебный центр под Кишиневом на курсы повышения квалификации.

— Сколько платят в тюрьме?

— Зарплата там не очень большая, хотелось бы больше, но в целом она вполне приемлемая была на то время. Когда я только начал работать надзирателем, получал мало. Увеличивался стаж, выслуга — росла зарплата. Я платил алименты, поэтому чистыми получал около 4-4,5 тысяч леев, что было неплохо на тот момент, когда я работал.

— Как строилась твоя карьера?

— Мне помогло юридическое образование и военная кафедра. Я пришел младшим сержантом, на пенсию вышел капитаном. Начал свою работу в должности надзирателя и дослужился до ДПНТ (дежурный помощник начальника тюрьмы). В тюрьме все на виду, поэтому личные качества тоже помогают в работе. Ответственность, гибкое мышление, умение находить выход из сложной ситуации нестандартным способом, умение общаться со спецконтингентом (заключенными), сотрудниками, руководством — все учитывается при карьерном росте. Даже результаты спортивной подготовки.

— Что входило в твои обязанности?

— Когда я работал надзирателем, то должен был наблюдать за заключенными и нести службу в корпусе, где они содержатся. Со временем мои обязанности расширились. На должности ДПНТ это уже были прием и выдача заключенных в тюрьму, сверка документов, проверка качества еды, административные вопросы, связь с руководством тюрьмы, связь с департаментом пенитенциарных учреждений. Я должен был обеспечивать повседневную работу тюрьмы.

— Работа в тюрьме достаточно сложное испытание. Наверняка было и выгорание, и желание уволиться?

— Уволиться хотел часто. Особенно в моменты каких-то конфликтов. Но остывал, вспоминал, что до пенсии недолго, выдыхал, ложился спать, и утром все проходило. Еще помогало то, что сотрудникам тюрьмы предоставляют помощь психолога. Но тут есть тонкость, потому что могут отправить на комиссию, если комиссия решит, что ты больше не справляешься, то предложат уйти отставку.

— Работа с заключенными повлияла на твое отношение к людям?

— Не верь, не бойся, не проси... Кто-то давно сказал мне эту фразу, а в тюрьме я убедился, что она работает, и начал ее придерживаться. Научился никому не верить и полагаться только на себя.

В тюрьме никому нельзя верить. Для заключенных обман — это способ выживания, они все время и во всем врут. Конечно, сейчас это влияет на меня тоже, я перепроверяю всё, что мне говорят. Это уже привычка.

Всё зависит от самого человека, но сотрудник тюрьмы не сможет после такой работы остаться прежним. Можно поменяться как в лучшую, так и в худшую сторону. Если человек поддается тому, что происходит внутри, он не выходит из рабочего режима и переносит рабочие моменты на семью. Даже мне иногда дома делали замечания, что я общаюсь так, как будто говорю с заключенными.

— А заключенного тюрьма может поменять? Исправить в лучшую сторону?

— Горбатого могила исправит. 99,99% не исправляется. Человек мог попасть случайно, отсидел свой срок, выходит из тюрьмы и с пониманием того, что он уже опытный сиделец, едет к себе домой и уже не боится попасть снова за решетку. Во второй раз человеку становится еще легче нарушать закон. Бывают исключения, когда человек действительно меняется к лучшему, но это очень редкие случаи. Самое главное в тюрьму вообще не попадать.

— Есть разница в работе с мужчинами, женщинами и несовершеннолетними?

— Если делить просто на мужчин и женщин, то мне было проще работать с мужчинами. У женщин другое мышление, к ним нужен особый подход. Одна и та же ситуация, которая возникает в тюрьме, с мужчинами может разрешиться через шутку. Привезли насильника, который изнасиловал мальчика. К нему будет особое обращение. Это неуважительная статья. Его надо закрыть в камеру. Не все сокамерники хотят принимать таких людей. Иногда можно отшутиться, снизить градус напряжения. А у женщин, если привезли женщину, которая убила своего ребенка, другие женщины, у которых дома дети, не хотят видеть такую в своей камере. Тут уже надо что-то придумать, чтобы эта женщина просто дожила до утра. Надо как-то организовать этих женщин, предложить им какое-то решение.

Независимо от должности и звания, каждый сотрудник тюрьмы в чем-то воспитатель. К каждому надо искать подход.

Самые сложные ситуации — это дети. Иногда просто приходится подавлять их авторитетом взрослого человека и сотрудника. Некоторых можно какой-то уловкой, даже конфетой, отвлечь от гнева, дать ему что-то, в чем он нуждается, тогда он успокоится. Дети все время пытаются что-то доказать, самоутвердиться.

— За время службы ты сталкивался с тюремным бунтом, забастовками или голодовкой заключенных?

— Конечно. И формат голодовки, и драки. Как правило, эти протесты они устраивают только для того, чтобы обратить на себя внимание общественности. Они сидят годами, им нечем заняться и они придумывают себе так развлечения, а вдруг что-то пройдет. Даже в лазарет они хотят попасть, просто чтобы сменить обстановку, для этого они наносят себе повреждения. Если на месте вылечить нельзя, то везут в специальную больницу для заключенных. Им кажется, что там условия лучше. В основном это всегда показуха, или просто для того, чтобы поговорить с врачом. Я говорю: «Поговори со мной». Он отвечает: «Ты мне надоел, хочу с врачом поговорить».

— Ты вышел на пенсию в 33 года. Какие-то льготы тебе полагаются?

— Из льгот у нас только пожизненный медицинский страховой полис. Даже нет бесплатного проезда в транспорте, потому что эта пенсия не приравнивается к пенсии по возрасту.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Так как у меня нет опыта в любой другой работе, устроиться на работу не могу. В некоторых случаях не берут на работу из-за того, что говорят, что старый. А я бы пошел работать куда-то с обычным графиком, с 8 до 6, 5 дней в неделю. Мог бы пойти в охрану, но там работа снова предполагает смены по 24 часа и сон с телефоном под подушкой, а этой романтики я наелся досыта в тюрьме. Ну и пенсия у меня есть, в районе 5-6 тысяч примерно, поэтому я не особо расстраиваюсь, что на работу никуда не берут, но все равно периодически просматриваю объявления, пробую куда-то устроиться.

Наталия Преображенская