«45 лет живу в Австрии, но меня тянет в Молдову». Бельчанин рассказал об удивительных событиях своей жизни

Борис Дубирный рассказал, как с 16 лет уже преподавал музыку, в 26 лет эмигрировал из СССР, организовал Марии Биешу мастер-класс в Вене, чуть не сыграл Иоганна Штрауса в кино, привёз 28 фур гуманитарной помощи из Австрии в Молдову и о том, какие отношения у него складывались с сотрудниками КГБ.

С 14 лет кормила скрипка

Борис Дубирный родился в Бельцах в послевоенное время. Отец Илья, одессит, был, как сейчас бы назвали, дизайнером верхней одежды, моделировал и шил. Мама Софья была домохозяйкой, до войны окончила Академию искусств в Бухаресте.

— В еврейских семьях тогда было две тенденции: детей отдавали либо на спорт, либо на музыку. Меня в 7 лет отправили в музыкальную школу на скрипку — «предмет угнетения еврейских детей». Понятно, что поначалу было трудно, но со временем стал издавать какие-то звуки, — вспоминает Борис.

В 14 лет наш собеседник уже играл в оркестре в Доме культуры, на разных мероприятиях. К сожалению, ушёл из жизни отец, и нужно было зарабатывать самому. В 16 лет он уже стал преподавателем. В Сынжерее открыли музыкальную школу, а преподавателя игры на скрипке не было.

— Каждое утро в семь утра я уже был на автовокзале, ехал в Сынжерею. До трёх часов дня там преподавал, потом садился на автобус в Бельцы и шёл в вечернюю школу на учёбу. Так проработал больше двух лет.

Затем наш собеседник играл в оркестре в бельцком Дворце культуры, учился заочно в Кишинёвском музыкальном училище на отделении скрипки.

— В это время меня пригласили играть в ансамбль народной музыки «Мугурел» при кишинёвской филармонии, которым руководил чудесный скрипач и просто очень хороший человек Валерий Негруца. К сожалению, недавно он умер в Париже. Солисткой была известная Мария Дрэган, прекрасной души человек. В «Мугуреле» я проработал два года и вернулся в Бельцы.

Стал комсомольским «боссом»

В начале 70-х гг. в бельцком горисполкоме избирали секретаря комсомольской организации отдела культуры. Первым секретарём ЦК комсомола Молдавии на тот момент был Пётр Лучинский, ставший позже президентом страны.

— Вдруг ребята предложили на эту должность меня, я стал отказываться. «Ну раз ты не хочешь, то мы тебя точно выберем», — заявили они. Я тогда сказал: «Учтите, ребята, я вам спуску не дам!» Я был молодым, поэтому мог даже в два часа ночи, гуляя, зайти во Дворец культуры и посмотреть, что там происходит. Кроме того, я продолжал играть в оркестре.

В 1972 году пришло известие, что бельцкий Дворец культуры завоевал первое место по комсомольской работе в Советском Союзе.

— За что нам дали первое место, я не знаю. В те годы это было почти как получить орден Ленина. Награда стала очень большим событием. Петя Лучинский плясал от радости. Нам вручили знак победы в комсомольском соревновании — такой барельеф размером 40х60 см. Куда он потом исчез, не известно. Я искал даже в бельцком музее, его нигде нет.

За это достижение артистов Дворца культуры, и нашего собеседника в том числе, наградили гастролями в Чехословакии.

— В то время такой тур был чем-то необыкновенным. Помню, что мы чувствовали себя в этой поездке капиталистами. Проехали с концертами всю страну от Кошице до Карловых Вар, выступали с чехословацким эстрадным певцом Мирославом Личко. Столько лет прошло, а мы до сих пор с ним дружим,— рассказывает Борис.

Из Израиля в Австрию

В 1974 году Борис с матерью приняли решение эмигрировать в Израиль, хоть это было непросто. Туда уехали многие знакомые, и они последовали их примеру.

— По приезде выяснилось, что моя скрипка застряла с багажом в Румынии и за ней надо было поехать. Я был уверен, что это будет просто, так как живу теперь в свободной стране. Но чтобы получить паспорт и выехать из Израиля, нужно было получить разрешение из военкомата. Я пришёл в военкомат, меня отправили на медкомиссию, а затем сказали, что через год я должен буду пойти в армию. Мне это совсем не понравилось, я не собирался служить. Только через полтора года мне выдали паспорт. Мы с мамой сразу собрали два чемодана (хотя приехали с контейнером) и уехали из Израиля.

Австрия была единственной страной, куда можно было поехать без визы.

— В Вене жил мой товарищ из Бельц. Мы с ним списались и приехали. Это было 7 апреля 1976 года. Товарищ рассказал, что в ресторане «Адриатик», в самом сердце Вены, нужен скрипач. Я сразу отправился на прослушивание. Мне предложили сыграть одно, другое, третье. Я всё исполнил. Спросили, есть ли у меня чёрные брюки и белая рубашка. Я ответил, что нет. «Купишь — и на работу!» — сказали мне. И 14 апреля, то есть на седьмой день приезда, я уже работал. Такого просто не бывает, некоторые ищут работу годами.

Немецкого языка наш собеседник не знал, но благодаря хорошему слуху быстро его освоил.

— Сегодня я могу похвастать, что разговариваю на 9 языках. Ещё до отъезда я знал русский, идиш, молдавский и английский. В Израиле выучил иврит. В Австрии я уже через полтора года сдал экзамены на водительские права на немецком языке. В ресторане, где я работал, многие говорили на сербском, приходили болгары, и я выучил эти языки. Некоторое время пришлось работать в Братиславе, и я заговорил на словацком. Ещё несколько языков я понимаю.

Гражданство через четыре года

Работа в «Адриатике» Борису очень нравилась.

— В ресторан приходили очень интересные люди. В 200 метрах от ресторана жил будущий бургомистр Вены выдающийся политик Гельмут Цильк. Его супруге, известной певице оперетты Дагмар Коллер, нравилось, как я играю. Она просила исполнить то одно, то другое. А когда жена довольна, то и муж спокоен. В результате мы дружили с бургомистром много лет.

В 1980 году благодаря дружбе с Гельмутом Цильком, который на тот момент был советником бургомистра по вопросам культуры, Борис получил гражданство Австрии, то есть всего через четыре года после приезда — рекордный срок. Обычно претендовать на него можно лишь после 10 лет проживания в стране.

— С гражданством Австрии я стал свободным человеком. Для меня открылся весь свет, я мог поехать, куда угодно. Я купил машину и объехал всю Европу. Австрийским гражданам не нужна даже виза в США. Позже я много ездил в Америку, жил там и работал.

Борис ушёл из ресторана и устроился в департамент иностранного туризма, где занимался продвижением Австрии и австрийской культуры в мире, а также играл по приглашению на различных мероприятиях.

Борис Дубирный в середине 80-х даже участвовал в кинопробах на роль австрийского композитора Иоганна Штрауса, так как внешне был похож на него. Но в результате роль досталась профессиональному киноактёру.

Первое возвращение в СССР

В 1983 году наш собеседник впервые после отъезда побывал в Союзе и почувствовал внимание КГБ к своей персоне.

— Я, кроме прочего, занимался переводами с немецкого на русский. Однажды в компании Siemens мне предложили вместо гонорара поездку в группе туристов на выходные в Москву. Я согласился, но очень сомневался, что мне дадут визу в советском консульстве. Но визу дали без вопросов. Мы прилетели в четверг, остановились в гостинице «Космос». Для нас была организована культурная программа. В субботу было запланировано посещение концерта в Кремлёвском дворце. Приходим, открывается занавес, а на сцене — «Жок». Все мои кореша, можно сказать. Я подошёл к ним после концерта, говорят: «Боря, мы думали, что тебя давно убили». «Нет, как видите». С удовольствием пообщались, посмеялись.

Ещё одна незапланированная встреча случилась на следующий день.

— В воскресенье мы обедаем в гостинице, собираемся уже уезжать. Подошёл официант и говорит, что меня кто-то спрашивает. Я вышел. Подходит мужчина и представляется: «Я Иван Иваныч Иванов из ОВИРа («Отдела виз и регистрации. — «СП»). Мне не надо было долго объяснять, я сразу понял, из какого он «ОВИРа». Говорит: «Вы знаете, есть люди, которые эмигрируют из СССР, а потом нехорошо о нём отзываются, рассказывают всякие нехорошие вещи. А вот вы никогда такого не говорите». Я, конечно, весь на нервах, но отвечаю, что родился в СССР, получил здесь образование, мне нечего плохого сказать, и, наоборот, я часто играю советскую музыку. «Да, говорит, мы знаем».

Я предложил ему выпить водки, и он неожиданно согласился. Мы выпили, и он спросил, как чувствует себя моя мама, то есть знал обо мне всё. Под конец разговора он сказал, что я могу приезжать в СССР, когда захочу. Только в советском консульстве надо сказать, что я от Иван Иваныча, и мне сразу дадут визу. Я сказал спасибо, а сам решил, что раз Иван Иваныч хочет, чтобы я приезжал в Советский Союз, то мне пока туда не надо.

Поэтому в следующий раз Борис приехал уже только в 1987 году, когда у власти был Михаил Горбачев, и политическая обстановка изменилась.

— Мы с мамой поехали в Молдову на поезде. Время здесь тогда было голодное — у нас с собой 8 сумок и четыре чемодана, подарки для всех родных и друзей. Проходим румынскую таможню. Смотрю, таможенник открывает сумку, достаёт кофе, жвачки, что-то ещё и откладывает в сторону. Я спросил, что происходит. А он заявляет: «Это я возьму!» Говорю: «Нет, не возмёшь, это моё. Я это купил. Но я понимаю, что ты бедный, поэтому сделаем по-другому. Это положи назад, а я подарю тебе, что считаю нужным». И вручил ему какую-то мелочь.

Заезжаем в Унгены. Нам говорят, что все пассажиры проходят таможенный досмотр в поезде, а мы с мамой в здании вокзала. «Но у нас очень много сумок». «Не волнуйтесь, мы поможем», — отвечают. Подкатили к вагону тележку, всё загрузили. Маму отправили на досмотр, а меня — к начальнику вокзала. Оказалось, ему просто было интересно поговорить с гражданином Австрии, потому что, по его словам, австрийские туристы тут не проезжали. Мы разговаривали три часа, поезд всё это время стоял и ждал нас. Мама потом рассказывала, что проверили каждую-каждую вещь из всех сумок.

В Кишинёве Борис взял в «Интуристе» напрокат «Ладу-2107».

— Помню номер машины — «2501 ТУР». Белая-белая и вся напичканная микрофонами. Мы на ней поехали в Бельцы. Остановились в гостинице «Октябрь». Утром завтракаем, подходит директор гостиницы и говорит, что меня хотят видеть в горисполкоме. Я на машине, как большой начальник, заехал во двор Дома Советов, поднялся на третий этаж. Подходит ко мне мужичок, представляется майором КГБ, спрашивает, чем я занимаюсь в Австрии, а потом: «Как в Вене относятся к Советскому Союзу?» Я говорю, что прекрасно, а я через своё искусство помогаю австрийцам ещё больше любить и Молдову, и Советский Союз. «А вы можете назвать тех, кто относится к нам плохо?» Я ответил, что если КГБ со всем аппаратом не знает об этом, то мне откуда знать. Моё дело — музыка. Он возмутился: «Вы не хотите мне помочь?» Я сказал, что очень хочу, но не знаю чем. Говорит: «Если вам что-то понадобится….» Я его заверил, что мне никогда от КГБ ничего не понадобится. На этом разговор закончился, — вспоминает Борис.

С Марией Биешу познакомился в Пхеньяне

В 1987 году посол Северной Кореи в Австрии пригласил нашего собеседника с оркестром участвовать в фестивале весны в Пхеньяне, в котором планировалось участие коллективов из 82 стран. Корейская сторона полностью оплачивала проезд и проживание в течение 16 дней.

— Там я подружился с известным болгарским оперным певцом Николой Николовым. Мы понимали, что микрофоны в гостинице установлены везде, даже в туалете, но решили проверить. Как-то мы идём по коридору, и я говорю: «Никола, вот было бы хорошо, если бы наши корейские друзья принесли бы нам бутылку водки и закусон». Через пять минут стук в дверь номера, заходит кореец и говорит по-русски: «Водку и закуску заказывали? Пожалуйста!»

Там же в Пхеньяне случилась неожиданная встреча.

— Как-то в коридоре идёт мне навстречу женщина с очень серьёзным лицом, а за ней четверо мужчин. Я почувствовал какой-то не очень приятный, но очень знакомый запах. Понял, что это духи «Красная Москва». Я подхожу к женщине: «Bună dimineaţa, Мария Лукьяновна!» Биешу встала как вкопанная и строго спросила тоже по-молдавски: «Откуда вы меня знаете?» Отвечаю, что работал в ансамбле «Мугурел» при кишиневской филармонии. Она, видимо, стала думать, кто же я такой, если приехал не с делегацией Советского Союза — изменник Родины? «Убежал?» — спрашивает. «Нет, говорю, я на поезде уехал». Группа мужчин, которая её сопровождала, оказалась квартетом из Москвы, поэтому они не понимали, о чём мы говорим и с недоумением на нас смотрели.

Постепенно Мария Биешу поняла, что опасаться ей нечего и разговор стал более дружелюбным. Она рассказала, что мечтает спеть в Венской опере. Борис пообещал что-то придумать.

— Я своё слово сдержал. По приезде домой договорился, чтобы Мария Лукьяновна провела мастер-класс для студентов Венской консерватории. Ей хорошо заплатили, и она была очень довольна. С тех пор мы дружили до последних дней её жизни.

В Гонконге устроил дегустацию молдавского вина

Через некоторое время Борис получил приглашение на работу в Гонконге.

— За три недели до отъезда я был в Кишинёве и познакомился с министром культуры республики Григорием Кушниром. Как-то в разговоре сказал, что улетаю в Гонконг на полгода. И у нас родилась идея сделать презентацию молдавских вин в Гонконге. Министр дал мне два ящика с 40 бутылками разного вина. И я потащил на себе эти ящики из Кишинёва в Бухарест, из Бухареста в Вену, из Вены во Франкфурт и в Гонконг. Довёз в целости. Я был знаком с генеральным директором сети гостиниц «Holiday Inn» и предложил ему организовать дегустацию, пригласив всех лучших сомелье Гонконга. Вечер получился шикарным. Выпили все 40 бутылок. А на следующий день в местной крупной газете появилась статья на всю страницу о молдавском вине и о республике в целом (о Молдове там почти никто ничего не знал), а посередине — моя фотография в молдавской рубашке со скрипкой в левой руке и с «Negru de Purcari» в правой. Это было интересно.

В 1993 году в Австрии открылось посольство Молдовы. Послом стал бывший замминистра культуры Молдовы Аурелиан Дэнилэ.

— Мы были давно знакомы. Как-то он пожаловался, что не может попасть на приём к бургомистру. Буквально на следующий день я встретил бургомистра случайно, и мы договорились о встрече. Посидели, поговорили. «Как долго вы являетесь послом?» — спросил Гельмут Цильк. «Уже четыре месяца», — ответил Аурел. «А вы знаете, что до этого момента послом Республики Молдовы в Вене был мой друг Борис Дубирный», — сказал бургомистр.

Такие слова и за миллион долларов не купишь, считает наш собеседник.

28 фур гуманитарной помощи

— Как-то в 2000-х я был в Кишинёве, и двоюродный брат познакомил меня с Альбертом Дацко, депутатом парламента и председателем Союза инвалидов Молдовы. Он сообщил, что организация нуждается в разного рода помощи, и спросил, могу ли я чем-то помочь. Я пообещал что-то придумать. Созвонился с Гельмутом Цильком и отправился к нему вместе с Альбертом Дацко. Пришли, рассказали, что нужно. Он направил нас к директору венской ассоциации больниц доктору Маргольду. Тот собрал в качестве гуманитарной помощи компьютеры, кровати, прикроватные тумбочки, инвалидные коляски и много другое для Молдовы. После этого мы сотрудничали много лет. За это время с помощью господина Маргольда я привёз в Молдову 28 большегрузных фур гуманитарной помощи для инвалидов и больниц разных городов, из которых три — в Бельцы. Наград от Молдовы я за это не получил, но и не жду. Жду только от Бога здоровье.

У нашего собеседника осталась нереализованной идея, которую не удалось воплотить из-за пандемии коронавируса. Он хочет организовать в Молдове музыкально-экономический фестиваль придунайских стран. В нём могли бы принять участие самобытные творческие коллективы, в том числе непрофессиональные, из Германии, Австрии, Словакии, Венгрии, Сербии, Румынии и, конечно, Молдовы. Параллельно в рамках экономического форума встречались бы представители торгово-промышленных палат этих стран, предприниматели, экономисты.

— Несмотря на то что я уже 45 лет живу в Австрии, меня тянет в Молдову. И я думаю, такой фестиваль принёс бы пользу. К сожалению, пандемия перечеркнула все планы, но, я надеюсь, что всё ещё получится, — считает Борис Дубирный .

Наталья Петрусевич

Читайте также:

«Здесь нужна уверенность в себе». Как бельчанка уехала в Австрию и стала фотомоделью

«Надеюсь, мой опыт кому-то поможет». Бельчанка стала журналисткой в Румынии после русскоязычной школы

«Израиль легко мне дался». Бельчанка Галина Маламант рассказывает о своей жизни до и после отъезда

«Ностальгировать было некогда». Бельчанин Алик Бойкис рассказывает о своей жизни до отъезда в Израиль и после

«Здесь мне просто взорвало мозг поведение водителей». Американец рассказал «СП» о своём опыте жизни в Молдове