Санду о газовом кризисе и войне, коррупции и Додоне, мэре Бельц, онлайн-обучении и зарплате: текстовая версия интервью «СП» с президентом

Во вторник, 16 августа, президент Молдовы Майя Санду в рамках визита в Бельцы посетила редакцию «СП», где дала интервью Славе Перунову. Предлагаем вниманию читателей печатную версию более чем часового разговора с президентом.

О визитах по стране, причине приезда в Бельцы и статусе муниципия

— С тех пор, как я стала президентом, я ни разу не использовала машины с мигалками. Встречи легче организовать в селах, потому что в селах все-таки число людей меньше, есть дом культуры, а если нет, то можно встретиться и на улице. Но там речь идет о 200-400 людях, и за два часа можно выслушать большое количество людей, можно ответить на многие вопросы. В городах это пока организовать нам не удается, это намного сложнее. Можно подумать и сделать это по районам, чтобы могли приехать люди из региона.

— Мы стараемся вместе с другими представителями власти встречаться с людьми в разных регионах страны. У нас была такая договоренность, что я буду больше встречаться с людьми в селах, а госпожа премьер-министр — с представителями городов. Я знаю, что правительство было недавно здесь и обсудило очень много вопросов. Но я решила все-таки приехать, потому что Бельцы — это важный город, это северная столица страны. Я понимаю, что есть важные вопросы, в решении которых я попробую помочь со стороны президентуры.

— Вопрос о статусе Бельц — это вопрос к парламенту, но я интересовалась, на какой стадии он находится, и мне сказали, что, для того чтобы принять этот закон, во-первых, нужно его доработать, потому что очень важно, что будет в этом законе: не только название, а что конкретно будет предусматривать, особенно по финансовому вопросу. Наверное, это самое важное. Мне сказали, что для того, чтобы этот закон можно было бы принять, нужно поменять еще 18 других законов, и сейчас идет работа над этим, чтобы, когда будет голосование по этому закону, можно было изменить и другие необходимые для этого законы. И да, мне сказали, что до конца года этот закон будет принят.

О реформе государственного управления, упразднении районных советов и низких зарплатах в госучреждениях

— Необходимость реформирования в управлении районами обсуждается достаточно долго: мы говорим и с примарами, и даже с советниками в районных советах. У меня недавно была встреча с Конгрессом местных властей, где снова поднималась эта тема. Мы понимаем, что проблема заключается в том, как сегодня работают районные советы. Мы понимаем, что есть вещи, которые не делаются правильно. Вот когда мы читаем в прессе, что председатель района купил себе машину за 600 000 леев, а вокруг бедность и столько проблем — это нельзя понять. Мы знаем, что есть примары, которые говорят, что им, уже не знаю сколько лет,  не выдают никаких денег из общих денег района, а другим примарам выдают якобы по политическим взглядам. Есть много проблем, которые мы должны решить, включая неэффективность. Мы обсуждаем этот вопрос: что мы можем сделать, чтобы некоторые ресурсы и некоторые обязанности были на первом месте на уровне примаров; что будет на уровне центральных органов власти и что может остаться на уровне района. Вопрос не в том, чтобы ликвидировать районы, нет. Вопрос ставится: как сделать более эффективной работу районных советов и всех организаций вокруг этих советов. И как сделать более правильное распределение фондов. И дешевле чтобы было. Пока что нет идеальных решений, потому что нужно, чтобы новая структура работала. То есть не просто избавляемся от одной структуры и не создаем серьезных предпосылок и условий для того, чтобы эта новая структура функционировала. Мы договорились, что мы будем продолжать обсуждать с примарами этот вопрос в течение следующих двух месяцев, и посмотрим, если сможем найти техническое решение этому вопросу. Нет проблем с политическим решением, просто мы должны быть уверены, что то, что мы предлагаем, сработает и люди от этого смогут выиграть, потому что нам нужно, чтобы качество услуг улучшилось, чтобы эффективность этих денег была больше. Мы открыты и ищем вместе эти решения. Мы говорим об административной реформе. Мы не говорим о ликвидации районов, мы говорим о том, как сделать эту структуру на районном уровне более эффективной. Для этого не нужно менять конституцию.

— К сожалению, маленькие зарплаты во всех госорганизациях, даже в центральных министерствах и в агентствах, тоже есть такая проблема. Люди не идут работать, особенно на невысокие должности с зарплатой в 6-7 тысяч леев. Очень трудно найти людей, которые бы умели хорошо работать, были бы честными и за эти деньги согласились бы сделать хорошую работу. Здесь есть проблема, и мы должны решать этот вопрос. Если говорить о примариях, есть примарии побольше, у которых есть деньги. Но нужно, чтобы законом было разрешено, использовать деньги, которые у них есть, на поднятие зарплат, чтобы они смогли найти хороших профессионалов. Например, мы говорим про закупки, большие деньги, а специалист, который занимается закупками, получает очень маленькую зарплату. Как он может все документы оформить хорошо, как мы можем быть уверены, что там будет все по-честному, если мы не платим нормально человеку? Я сказала свое мнение правительству — они должны найти решение для примарий, у которых есть деньги. Но у нас есть и другие примарии, маленькие, где денег нет. У них нет экономических агентов, которые бы развивались в селах, так как в городах это по-другому. Там непонятно, откуда могут взяться эти деньги, чтобы дать дополнительные зарплаты. Но вообще, конечно, проблема маленьких зарплат встречается везде.

О выборах примара Бельц в 2021 году, «тайных членах» PAS и взаимоотношениях с Николаем Григоришиным

— Насколько я знаю, у PAS нет тайных членов и у PAS был кандидат на эти выборы. И господина Григоришина выбирали бельчане, люди, которые пошли на выборы. Я помню, что случилось на этих выборах, и я хочу сказать то, что мы говорим уже многие годы, с тех пор, как мы решили заняться политикой: политика — это когда честно получаешь голос людей, а не тогда, когда даешь деньги за это и скрываешь затраты во время предвыборной компании. Не нужно путать демократию с коррупцией. Демократия — это когда человек без денег голосует за тебя, за идеи и за твои способности эти идеи внедрить в жизнь. А когда кто-то ходит с большими деньгами, и раздает налево и направо, и потом не пишет про эти расходы в финансовые отчеты и так далее — это коррупция, это не демократия. Мы видели за эти годы очень много коррумпированных группировок, у которых ничего общего с политическими партиями нет, но которые через такие методы приходили во власть, а потом уже организовывали коррупционные схемы побольше. Все те, кто хочет участвовать в политике, должны знать, что необходимо делать все по закону: затраты показывать, не скрывать, откуда берутся деньги на эти затраты, получать голос каждого человека за идею, а не за деньги. Так что все, кто захочет заняться политикой в Молдове, должны знать, понять, что это будет только по закону. С остальным разберется прокуратура.

— Я не могу сказать, какие у Григоришина взаимоотношения с партией PAS. Я не очень слежу за тем, что происходит у вас на уровне советников, кто кого поддерживает. Я встречалась с ним, когда была премьер-министром. И вот сегодня встретилась: мы говорили о конкретных вещах, и все вопросы, которые он поднимал, — это вопросы Бельц, вопросы людей, которые здесь живут, вопросы, которые он не может решить исходя из бюджета и полномочий. Я понимаю, что есть вещи, цена вопроса которых дороже, чем может бюджет. Я знаю, что он говорил и с правительством, потому что деньги у правительства, у Министерства финансов. Но я буду это обсуждать, посмотрим, если чем-то можем помочь. Мы говорили, что есть много возможностей получить иностранные инвестиции, для того чтобы решать эти вопросы. Мы знаем разные города: Единцы, Унгены, Кагул, где серьёзные проекты профинансированы Европейским Союзом. И почему же здесь мы не можем сделать то же самое? Конечно, и за счет бюджета, но из-за кризисов стало намного тяжелее. Но вопросы нужно решать, и инфраструктурные вопросы, которые стоят дорого.

О деле о коррупции на муниципальных предприятиях в Бельцах

— Во время моей работы премьер-министром, на первой нашей встрече, когда были все примары страны, Николай Григоришин передал документы, обвиняющие в коррупции и краже денег нескольких директоров муниципальных предприятий Бельц. Мы передали эти документы соответствующим органам, потому что ни моя команда, ни я не могли заниматься этими вещами. И, к сожалению, ничего не произошло, как я понимаю. Я считаю, что нужно вернуться к этому вопросу, потому что какие-то изменения происходят в нашей прокуратуре, по конкретным коррумпированным схемам начинается расследование. Мы не знаем, что происходило с 2019 года до сих пор: где и у кого находятся эти документы. Схем коррупционных по всей стране было очень много. Нас в первую очередь интересуют громкие схемы, где были украдены сотни миллионов долларов или даже миллиарды. Мы не можем спросить, что конкретно они там делают, но мы спрашиваем, если они работают по делу о кишиневском аэропорте, по краже миллиарда, по «ландромату» и так далее. Мы понимаем, что таких дел много, потому что я приезжаю в Бельцы, и нам говорят, что здесь тоже были большие коррумпированные схемы. Мы тоже хотим, чтобы это было приоритетом для прокуроров. Я была в Резине, там тоже мне говорят, что было очень много коррумпированных схем, мы не хотим, чтобы это рассматривали 10 лет. То есть, с одной стороны, вроде прокуратура начала работать, с другой стороны, наверное, ещё мало тех прокуроров, которые могут, умеют и хотят разобраться.

Очень много коррумпированных схем за последние 10-15 лет, никто этим не занимался, информацию собирали и ничего не делали. Я считаю, что нужно отправить заново документы в прокуратуру и спросить, на каком этапе дело находится, так как этим занимается прокуратура. И надеюсь, что на этот раз прокуратура не закроет глаза.

О газовом кризисе, возможных поставках из Румынии и связи приднестровского вопроса с газовым

— Мы не знаем, что будет с контрактом с «Газпромом». У нас есть контракт, конечно, цена очень высокая из-за того, что цена на мировом рынке высокая. Когда были переговоры с «Газпромом» в прошлом году, они сказали, что в контракте обязательно цена должна зависеть от цены на рынке. Никто тогда не мог подумать, что цена на рынке вырастет до 2000 долларов, никогда такого не было. Всегда было 200, 300, 400 долларов. И если бы был нормальный рынок, то у нас была бы очень хорошая цена, потому что она была бы меньше, чем на рынке. У нас сегодня, при том, что мы платим очень большие деньги «Газпрому» за газ, цена меньше, чем если бы был предыдущий контракт, который был подписан прошлым правительством. По прошлому контракту с апреля по октябрь мы бы платили 100 % от рыночной цены. Сегодня мы платим меньше, чем рыночная цена, но всё равно это очень большие деньги из-за того, что рыночная цена такая ненормальная. Ничего не поменялось: сколько стоило производить 1000 м3 газа два года назад, столько стоит и сегодня. Себестоимость осталась той же самой, а цена в 10 раз больше. Пока что «Газпром» ничего не говорит, что будет. Они начали разговор про долг с 1994 года. Сегодня, когда цена в тысячи долларов, они решили взыскать с Республики Молдова какой-то долг. Почему они не хотели до этого, 3, 4, 5, 6 лет назад, когда цена на рынке была 100 долларов и можно было вернуть и какие-то долги? Мы не можем просто сказать сейчас, что мы вернем долги с 1994 года, потому что мы обязаны сначала это проверить, и мы это сделаем. Если после проверки окажется, что да, там есть какие-то долги, то мы будем договариваться, как расплачиваться. Мы, наверное, осенью узнаем, что хочет «Газпром» и на каких условиях.

Причин для остановки поставок нет, мы платим по счетам, хотя счета такие высокие, но могут быть и политические причины. Нам нужно готовиться к самому худшему, поэтому мы и сказали людям, что возможен такой вариант. Но мы надеемся, что этого варианта не будет. Как все пытаются экономить, так и мы должны это делать. Мы поговорили с Румынией и, в самом худшем случае, мы надеемся, что они смогут нам помочь, хотя бы часть газа нам обеспечить.

Труба у нас есть, хотя труба Яссы — Кишинёв не весь объем обеспечивает, но у нас есть возможности получить газ и на юге страны. Технической проблемы, как получить газ, у нас нет. По электричеству у нас не так хорошо, потому что там ещё нужно строить линию. Сейчас мы строим линию высокого напряжения в Вулканештах. Мы сейчас можем получить из Румынии электричество, но недостаточно, потому что у нас нет таких линий. Мы строим эту линию, и через два года, когда она будет готова, тогда вопрос будет решен. Румыния тоже ещё должна купить на рынке какие-то объёмы, потому что она производит недостаточно. Мы работаем над техническим решением, и я уверена, что какой-то объём, минимальный, который нам понадобится, мы получим из Румынии. И ещё, где возможно, например, в Кишинёве мы теплоэнергию можем производить не на газе, а на мазуте.

В Бельцах нужны инвестиции, чтобы сделать отопление и на газе, и на электричестве, потому что, когда такие кризисы происходят, должна быть альтернатива. Мазут, конечно, не альтернатива для будущего, потому что всё-таки нужно ориентироваться на чистую энергии. Мы считаем, что даже в производстве тепла мы должны в будущем перейти на электричество.

— Я всегда говорила, что мы должны решить приднестровский вопрос только мирным путём. Кризис — нехорошее решение, кризис иногда может помочь найти неординарное решение, но не в этом случае. Конечно, есть разговоры, что будет, если «Газпром» прекратит поставки газа, потому что это означает отключение газа и для правого, и для левого берега: по-другому невозможно. Тогда встанет вопрос следующим образом: правый берег платит за газ даже тогда, когда он очень-очень дорогой, а левый берег не платит. Когда «Энергоком» будет покупать газ для всей страны, то будет покупать для правого берега. А как можно покупать для левого берега, если они не захотят платить. Мы считаем неправильно, чтобы потребители на правом берегу платили за потребление на левом берегу. Если они согласятся платить, то тогда можно решить вопрос обеспечения их газом.

Мы не хотим эскалации, и мы это уже показали. Мы делаем всё, что возможно для того, чтобы не было никакой эскалации, потому что это невыгодно никому — ни нам, ни людям.

Я считаю, когда закончится война в Украине, у нас появится хороший шанс решить мирным путем приднестровский вопрос. Для нас очень-очень важно, чтобы было мирным путём. И, конечно, чтобы решение было внутри международно-признанных границ Республики Молдова. Сейчас говорить о решении приднестровского вопроса, когда у нас война вот здесь, рядом, это конечно несерьёзно. Мы должны сделать всё, чтобы был мир у нас, сделать всё, что можем, чтобы помочь людям. Были решения правительства по поводу медикаментов и по другим вопросам для левого берега, потому что людям там тяжело, нам ещё тяжелее из-за того, что там так сложилось. Но это граждане нашей страны, и мы печёмся о них, помогаем.

О переходе на дистанционное обучение, программе обучения государственному языку и проблеме языкового барьера

— Это самый, самый худший сценарий: если вообще не будет газа, если не сможем получить из Румынии, но он только для тех школ, которые могут использовать только газ. Есть много школ, которые отапливаются дровами, их не будут переводить на онлайн-обучение. Только те школы, для которых не сможем найти альтернативу, переведут на дистанционное обучение в январе или в феврале. Это зависит и от того, какая температура будет на улице. Но опять же это самый худший сценарий. Правительство правильно сделало, что описало все сценарии, чтобы люди знали, чего ожидать. Но никто не собирается переходить на онлайн, потому что мы знаем, какие проблемы у нас после ковида и сколько нужно сейчас дорабатывать, чтобы решать те проблемы, которые созданы из-за дистанционного образования. Надеемся, что не будет самого плохого сценария и мы сможем нормально пойти в школу.

— Курсы для обучения граждан государственному языку — это большая проблема, мы пообещали решить этот вопрос или хотя бы предложить решение, но, к сожалению, Министерство образования не справилось с этой задачей. Мы решили взять на себя эту ответственность. Я надеюсь, что этой осенью мы сможем предложить новую программу, которая будет и эффективной, где не нужно будет тратить большие деньги, и качественной. Мы будем работать с частным сектором, но нужно, чтобы государство финансово участвовало в этом.

— Сайт президентуры есть и на русском языке, я не знаю про другие. Нужно иметь достаточно людей в министерствах, чтобы кто-то занимался этим, потому что есть важные решения, которые все люди должны понять. И мы понимаем, что есть люди, которые не выучили язык до сих пор, и им тяжелее. Когда мы говорим об инструкциях к медикаментам, я согласна, что это проблема, с одной стороны. Но, с другой стороны, из-за этого кризиса, из-за повышения цен правительство приняло временное решение не переводить даже на румынский язык инструкции по некоторым продуктам, потому что это означает повышение цены, а у нас и так очень высокие цены. Этим летом правительство консультировалось с экономическими агентами, обсуждали, что можно сделать, чтобы не повышались цены. Предприниматели пояснили, что часть денег тратится на переводы. Мы пытаемся цены удержать, у нас проблема в деньгах — мы должны стать более эффективными при тех деньгах, которые у нас есть.

Если у нас будет более развитая экономика, у нас появится и больше условий для того, чтобы решать такие вопросы. Очень важно, чтобы у нас было сплочённое общество, чтобы мы друг друга уважали, чтобы мы поняли, что у нас те же цели — мы хотим жить хорошо в этой стране. Мы не хотим, чтобы кто-то извне пришёл и сказал нам, как нужно жить. Мы хотим, чтобы нас уважали. Но для того, чтобы нас уважали, нам нужно всем вместе держаться, нам нужно вместе экономику развивать. Да, я понимаю, что очень сложно, особенно сегодня, из-за этих кризисов. Понимаю, что есть люди, которые недовольны ценой на газ, но цену на газ мы не поднимали. Если бы мы производили газ здесь, в стране, мы бы держали нормальную цену, а нам продают газ по такой. Так что мы можем сделать? Но это наша страна, это не значит, что мы должны продать половину страны для того, чтобы этой зимой цены были поменьше.

О поиске и экстрадиции беглых олигархов, уголовных делах Додона и информационной безопасности

— Дела об экстрадиции на разных этапах, потому что по каждому из этих товарищей (Плахотнюка, Шора, Платона, Кавкалюка, — примечание «СП») есть отдельное досье. По поводу Плахотнюка, его же даже не было в списке в Интерполе. Ещё в 2019 году мы сделали запрос и не получили положительного ответа. А сейчас, когда закончили расследование по компании «Металферос», он будет в списках Интерпола. Мы знаем, что он в одной стране, другие — в других странах. Некоторые страны более открыто сотрудничают с нашей прокуратурой. Есть страны, которые вообще не отвечают на наши запросы, и по каждому отдельно ведётся работа. Сложно, потому что наша прокуратура не стала за несколько месяцев настолько сильной, чтобы смогла со всеми работать. Я знаю, что ведётся работа: у нас сейчас новый глава Антикоррупционной прокуратуры, у неё есть опыт работы за границей, это поможет. Ещё есть предложение от конгресса США к президенту США, чтобы Плахотнюка, Шора и Платона внесли в список санкций. Они, конечно, пытаются платить судьям огромные деньги, чтобы суд был на их стороне. Они пытаются сделать так, чтобы не получилась никакая реформа юстиции, чтобы всё осталось по-прежнему. Если они будут включены в этот список по санкциям, то им будет очень сложно какие-то деньги использовать на подобные вещи. Мы очень хотим, чтобы они вернулись в страну и ответили по закону. Очень важно, чтобы деньги нашли и вернули, потому что нам так нужны деньги сегодня, особенно в эти кризисы. Эти деньги — мы говорим про сотни миллионов, миллиардов — были бы очень полезны стране.

— Вместо того, чтобы попытаться найти объяснение происхождения денег, которые у них нашли, они занимаются другими вещами. Кто вспоминал про господина Додона до того, как прокуратура начала расследование против него? Про него никто не помнил, даже Социалистическая партия его не помнила. Никто о нём не говорил, а сейчас он каждый день даёт интервью, каждый день в прессе о нем пишут и т. д. Говорить, что это политические разборки, — не вижу логики, потому что, наоборот: про него забывали, сейчас он на первых страницах в массмедиа.

Единственное, что я говорю и буду говорить прокуратуре, чтобы все эти расследования были строго по закону, чтобы была максимальная транспарентность, потому что это следствие против бывшего президента страны. Независимо от того, что мы думаем о таком бывшем президенте, должна быть максимальная транспарентность, прокуратура должна отвечать на все вопросы. Если человек может объяснить, откуда деньги, которые нашли, то я не вижу никаких проблем. Если есть вещи, которые выходят за пределы зарплаты, то это проблема.

Мы говорим давно, что хотим, чтобы закон был одним для всех, потому что это то, что предусматривает наша Конституция, это то, что предусматривает отношение государства с членами общества. Каждый человек должен отвечать по закону: неважно, сколько денег у него есть, неважно, какие у него регалии и на каком посту он есть или был.

Конечно, мы хотим, чтобы было быстро. Иногда люди меня спрашивают в селах: «А вот его арестовали на 30 дней и потом отпустили, что это за юстиция». Я говорю, что этим не заканчивается. Когда прокуратура делает своё дело и говорит, что человека нужно арестовать на 30 дней, чтобы закончить какие-то расследования, они боятся, что этот человек уничтожит улики или будет говорить с соучастниками. Мера предварительного ареста не обязательна, можно расследование вести и без этого. А потом прокуратура идёт в суд и начинается процесс в суде, и это тоже долго. Это может длиться несколько лет. Финальный результат — последнее слово судьи.

На это уходит иногда несколько лет, но всё должно быть сделано по закону. Главное, чтобы мы очистили систему, чтобы в конце пути не оказался коррумпированный судья, который просто возьмёт деньги.

— Я прошла через несколько кампаний, где было много манипуляций и фейков про меня. Даже на последних выборах в 2020 году, наверное, уже так переусердствовали с количеством фейков, что люди уже перестали верить. Но с этим нужно бороться. Опять же для этого нужны государственные учреждения, которые этим займутся. Мы начали эту работу, но это довольно сложно. Это сложно и для сильных государств, а для нас это еще сложнее. И это происходит на национальном уровне — на парламентских и президентских выборах. Это, как видели вы, происходит и на местном уровне. Это опять же против демократии, потому что люди должны принимать решения исходя из правильной информации. Если у людей неправильная информация, то они будут принимать решения не те, которые они хотят, а те, которые навязаны пропагандой, дезинформацией.

О войне в Украине, пропаганде и поездке в Бучу

— Это страшно. Страшно, что среди нас есть люди, которые поддерживают войну. Страшно, что есть люди, которые считают, что можно вот так просто пойти войной на другую страну, уничтожить города, убивать детей, убивать людей, мирных людей. Для меня это страшно. Я не знаю, как мы пришли к тому, что среди нас здесь, в Молдове и в разных странах, есть люди, которые поддерживают войну. Я понимаю, что это пропаганда, манипулирование, но все-таки самое ценное — это жизнь человеческая. И я хочу, чтобы у нас было такое государство, для которого человеческая жизнь была самой большой ценностью, а не какие-то вещи, какие-то лозунги, которые можно использовать, чтобы уничтожить человеческую жизнь. И все человеческие жизни важны в той же мере. Я хочу, чтобы у нас было такое государство. Но мы можем его строить только тогда, когда все люди будут против войны, чтобы люди были за мир. Я не ожидала, что мы можем быть в такой обстановке, но очень много людей против войны, очень много людей помогали беженцам. Но есть политики, и социалисты, и коммунисты, и другие, которые молчат. Они поддерживают эту войну. Они считают, что это нормально. А давайте подумаем, что было бы, если, например, господин Додон сегодня был президентом Молдовы. Тогда он бы помог России. То есть Россия могла бы использовать Молдову в этой войне против Украины, а Украина бы ответила. Вы что, думаете, что у нас был бы сегодня мир? Мы делаем все, что можем, и сделаем все, что возможно вообще. И очень надеемся, что у нас будет мир. Пропаганда и дезинформация — это страшно. Я не могу передать вам, что я чувствовала в Буче и что я чувствовала после Бучи несколько недель. Я хочу сказать тем, кто не верит, пусть они поедут туда, посмотрят и поговорят с людьми, которые потеряли своих близких, как они рассказывают, пусть посмотрят на все эти могилы, и, может, тогда они поймут, что человек не может поддерживать войну. Человек в сущности своей не может такое зверство поддерживать.

О зарплате, тратах и путешествиях, поездке в Старый Оргеев

— В июле я получила зарплату 16 800 леев, это после налогов, на руки, как говорится. Трачу я по-разному. Я должна покупать больше одежды, чем раньше, потому что у меня всякие встречи. Конечно, я должна что-то есть. Сейчас живу без путешествий, потому что не получается в такие кризисы, да и времени нет.

Ездила недавно в Старый Оргеев, для этого не нужны большие деньги. У нас красивая страна, и мы должны больше инвестировать в нашу инфраструктуру, чтоб мы сам узнавали свою страну и маленькие села, где можно и нужно ремонтировать маленькие домики, которые были раньше. Вот это мы должны сделать. Сейчас у нас проводятся всякие фестивали, и мы ездим по стране. Это нужно сделать и для иностранных туристов, потому что Молдова — маленькая страна, куда можно приехать на 3-4 дня, чтобы почти все посмотреть. Мы должны развивать такой туризм на уикенд, чтобы люди приехали в четверг: сходили на концерт, съели плацинду, посмотрели маленькие села и эти старые домики. Но для этого нужна инфраструктура, нужны дороги, нужна канализация, нужна вода: так мы сможем развивать не только Кишинев.

О поездках за границу и по Молдове в качестве президента

— Я каждую неделю езжу по стране в разные регионы. Я бываю в селах, где никогда ни один президент страны не был, так мне говорят люди. Кто хочет, пусть посчитает, во скольких населённых пунктах нашей страны был бывший президент за четыре года. И пусть посчитают, во скольких я была меньше чем за два года. И да, я бываю за границей — я представляю нашу страну. Я хочу напомнить, что предыдущие стояли у туалета, извините, и ждали, чтобы кто-то вышел, чтобы сделать фотографию с руководителями других стран. Сегодня на нашу страну смотрят по-другому. Даже при том, что у нас маленькая страна, нас уважают и за то, как мы представляем её, и уважают из-за того, как наши люди помогли беженцам, потому что вот такая маленькая бедная страна смогла помочь стольким людям. Важно, чтобы нас поняли и знали. Почему? Вот, например, мы дали компенсацию зимой на отопление на газ. Откуда пришли эти деньги? Эти деньги пришли из Европейского Союза. Конечно, мы не можем развиваться только за счёт этих денег, мы должны и свою экономику развивать, и мы будем работать и работаем над этим.

Мой бюджет по всем этим визитам намного меньше, чем бюджет господина Игоря Додона. И это можно проверить: можете посмотреть, во сколько обошлись мои визиты за границу и сколько он потратил. Какие у него были результаты? Что он сделал для страны? И можно посмотреть, сколько людей приехало нас увидеть, те, кто вообще не знал про Республику Молдова, они все сейчас приехали, увидели нас, узнали. И сейчас легче с ними говорить. Мы должны свои интересы продвигать, и легче, когда люди знают, с кем они имеют дело. Так что это одна из моих ответственностей — я ответственна за внешнюю политику. Но каждую неделю я езжу по стране, и это можно увидеть на моей странице в фейсбуке, потому что я показываю лица людей, с которыми я встречаюсь.

О рейтингах PAS и росте популярности пророссийских партий

— Мы намерены работать дальше, работать лучше, несмотря на все эти кризисы. Если бы не было этих кризисов, повышение пенсий люди бы почувствовали по-другому. Некоторые инвестиции, например, проект «Европейское село», куда мы сейчас вкладываем больше двух миллиардов, из-за кризисов отходят на второй план, и у людей очень много вопросов. Но мы должны работать больше и лучше, должны говорить больше с людьми, и не только я, а и министры должны. Некоторые министры вообще не ездили и не говорили с людьми — это нужно делать.

Я не знаю, что предлагают людям пророссийские партии. Это партии, которые поддерживают войну. Если бы был господин Додон у власти, нашу страну использовали бы против Украины. Кроме того, что риск войны был бы большой, можете себе представить, какие санкции были бы против Молдовы, а они были бы обязательно. Сейчас мы можем экспортировать: две трети нашего экспорта идет в Евросоюз. Представьте себе, если бы все закрылось в один прекрасный день из-за санкций. Не знаю, что такие партии предлагают, кроме войны, пропаганды и дезинформации. Но выбор за людьми, конечно, мы должны бороться за голос каждого. Мы должны продолжать работать и улучшать наши результаты.

• Читайте также: Что Майя Санду делала в Бельцах
• Смотрите таже: Президент Молдовы Майя Санду отвечает на вопросы Славы Перунова