«Я даже не знаю, как передать эти нагрузки». Врач-реаниматолог из Бельц — о том, как изменилась его работа в пандемию

Анестезиолог-реаниматолог Дмитрий Дубинчак-Мулер — молодой врач, который полтора года работает в отделении реанимации Бельцкой клинической больницы. Среди его пациентов — люди с COVID-19, и он видит самые тяжёлые случаи. «СП» поговорила с Дмитрием о том, как медикам приходится работать в условиях пандемии, что он думает о самой болезни и о слухах вокруг неё.

О работе в красной зоне

— Как изменилась ваша работа c началом пандемии? Что сложнее всего?

— Работа изменилась на 180 градусов. Когда началась пандемия и в Бельцах появились первые случаи, я был в отпуске с 1 по 15 апреля. И после меня из него отозвали. Некоторые врачи заразились, некоторые уволились, потому что не хотели работать с этим вирусом. Другим вообще запрещено работать с больными COVID-19, потому что они в возрасте и входят в группу риска. С тех пор началось.

Я работаю в реанимации, куда поступают самые тяжёлые больные. У нас больных COVID-19 кладут в инфекционное отделение и бывшее отделение пульмонологии. Туда попадают пациенты, у которых болезнь протекает в более лёгкой форме, то есть они могут самостоятельно дышать. Больных, у которых выражена дыхательная недостаточность, переводят к нам. 

Эмоционально тяжелее всего. Необходимо работать с пациентами, от которых можно заразиться, — каждый пациент может считаться потенциальным носителем вируса без явных симптомов.

Ну а физически тяжелее всего носить костюмы. У нас есть зона, где лежат пациенты с COVID-19. Когда мы идём туда, мы надеваем полностью герметичные костюмы. Я проработал в нём всего полчаса и то сильно вспотел. Но вообще так работают и по 4 часа. А медсёстры могут и по 6-8 часов в таких костюмах находиться.

Сам костюм, как я сказал, полностью герметичный. На ноги — бахилы, на руки — две пары перчаток. На лицо — маска KN-95 или FFP-3. Только этот уровень защиты помогает от вируса. Также на глаза надеваются очки или специальный щиток.

Справка-Пояснение
KN/N95 — это защитные маски, эффективность фильтрации которых составляет 95 %.
FFP — сокращение от английского Filtering Face Piece — фильтрующая полумаска. Есть три класса защиты таких масок. Третий (FFP-3) — самый высокий, который способен полностью отфильтровать коронавирус.

— Как много попадалось вам больных с COVID?

— Каждый день на одного врача приходится от 5 до 10 больных COVID-19. У нас дежурит в реанимации один врач по палате, где лежат эти люди. Вообще палата рассчитана на 6-7 человек. Пару дней было такое, что шесть человек лежало, но в последнее время не меньше восьми.

— Хватает ли средств защиты?

— Вот к этому претензий нет. Наша больница полностью оснащена всем необходимым. Маски, костюмы, щитки и т.д.

— Медиков не хватает, есть те, кто заболел. Вам из-за этого пришлось работать больше? Вообще как изменился график работы?

— Когда я в апреле вышел из отпуска, мы работали по два врача через сутки. То есть было два дежурных врача на сутки.

График сильно изменился. Нагрузки стали просто огромными. У нас одна ставка — это примерно 6-7 дежурств. Обычно все работали на полторы ставки. Сейчас многие отрабатывают больше двух ставок. Это происходит именно из-за того, что не хватает медработников. В нашем отделении многие уже переболели, правда, не все вышли из отпуска. В других отделениях есть те, кто сейчас заболел. Буквально пару дней назад врач из приёмного покоя заболел.

— Опасаетесь, что из больницы инфекцию можете принести домой? Как-то пытались обезопасить родных?

— В самом начале опасался. Почти все мои коллеги опасались. Некоторые отправляли своих детей к бабушкам. Некоторые не видели свою семью месяц-полтора.

Сейчас всё постепенно начинает возвращаться обратно, так как никто не знает, сколько ещё будет длиться вся эта ситуация с пандемией. Может, месяц, может, два, а может, и больше. И всё это время не видеть семьи и детей — тоже не вариант.

Я когда прихожу домой, всю одежду сразу кидаю на стирку, а сам иду в душ. Только после этого я иду к жене и ребёнку. Но несмотря на это, всё равно остаётся риск.

— Как изменилась ваша зарплата за время COVID? Есть надбавки за риск? Считаете их справедливыми?

— Прибавки к зарплате появились. Раньше вы и сами могли видеть в соцсетях, что многие врачи жаловались на эти надбавки, считая их низкими. Сейчас надбавки приемлемые, на мой взгляд. Это я говорю конкретно о себе.

О болезни…

— Почему медики так подвержены заражению? Это только связано с тем, что им приходится быть в контакте с больными?

— Только с этим и связано. Где в основном люди могут подхватить вирус? На рынке, в общественном транспорте, в очередях, то есть в местах скопления людей. Врачи, в особенности реаниматологи, инфекционисты и врачи из приёмного покоя, работают в непосредственном контакте с людьми, у которых COVID подтвердился. Я работаю в реанимации, где лежат 10 таких больных, и все его выдыхают.

Конечно, все [медики] соблюдают меры предосторожности, когда заходят в палату с пациентами. Но всё равно риск заразиться вирусом гораздо выше, чем где-то на улице.

— Что самое опасное в COVID?

— Самое опасное осложнение, которое приводит к смерти больных, — поражение лёгких. У человека развивается пневмония, чаще всего двухсторонняя. Большая часть лёгочной ткани поражается, и человек не может дышать. Именно из-за этого людей кладут в реанимацию.

«Нагрузки стали просто огромными. У нас одна ставка — это примерно 6-7 дежурств. Обычно все работали на полторы ставки. Сейчас многие отрабатывают больше двух ставок», — рассказывает Дмитрий. Фото: Сергей Пузик

… и слухах вокруг неё

— Несмотря на то, что COVID подтвердился у более чем 11 тысяч человек в Молдове, люди по-прежнему считают, что никакого вируса нет. Что бы вы сказали таким людям?

— Я тоже слышу эти домыслы. Не все мои друзья верят в то, что есть такой вирус. Есть даже врачи, которые не верят в его существование.

Хотя это нереально, но я бы предложил таким людям прийти на экскурсию в наше отделение реанимации. Где из 10 человек, которые лежат с вирусом, 4-5 больных на аппарате ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких). А потом приходишь на следующее дежурство, а их уже нет.

Вот после такой экскурсии особо неверующим я бы предложил там поработать. Если они так уверены в том, что никакого вируса нет, пусть походят там без масок. А потом вернутся домой, к своей семье. Я понимаю, что звучит жестоко. Но как по-другому объяснить людям, что это есть?

Конечно, никто таких экскурсий делать не будет.

— Один из самых распространённых слухов связан с тем, что в больнице предлагают за деньги вписать пациенту диагноз COVID. Может ли это быть нужным врачам?

— Врачам абсолютно не нужна вся ситуация с вирусом. От этого намного больше проблем. Чего только стоит работа в этой экипировке? Я показывал фотографию, где я в этом костюме проработал всего полчаса, а был уже мокрый. Искусственно поддерживать эту ситуацию врачам невыгодно.

Что касается надбавок. Согласно приказу министерства [здравоохранения], надбавки идут тем врачам, которые принимают участие в лечении больных COVID-19. То есть не за каждого пациента, а в целом. У нас один врач должен работать с 6-7 пациентами, а по факту приходится работать с 10-11 больными. Я даже не знаю, как передать эти нагрузки. И это всё на фоне нехватки врачей.

Кроме всего прочего, пациент никак не может повлиять на то, что покажет результат теста. Когда человек поступает в больницу, у него берут анализы и отправляют в лабораторию. После этого его просто ставят в известность, что у него тест положительный или отрицательный. Ему ничего не предлагают, а по факту сообщают результат и не более.  

Мне кажется, если бы такие случаи были и носили массовый характер, то рано или поздно они были бы запечатлены. Сейчас почти у каждого есть мобильный телефон с камерой или диктофоном.

— А ещё говорят, что сейчас нет других причин смерти — «везде пишут только COVID». Как прокомментируете это?

— Конечно, умирают и от других болезней. Сейчас есть такое правило, что если у человека положительный тест на COVID-19, то ему в диагнозе он также будет написан. Сделано это, скорее всего, с целью выявить эпидемиологическую обстановку в стране, определить число заражённых. Однако таких случаев практически единицы.

То есть поступает человек, 90 лет с инсультом. Это второй инсульт, и человек уже лежит в коме, после чего умирает. На следующий день приходит положительный тест на COVID. И ему напишут, что у него был вирус, и он попадёт в эту статистику. Но это не причина смерти. Таких случаев минимум. У абсолютного большинства пациентов, которые поступают к нам в реанимацию с диагнозом COVID, тяжёлая дыхательная недостаточность, которая вызвана именно вирусом. 

Говоря о статистике, могу сказать, что, на мой взгляд, это недочёт не только у нас, но и по всему миру. Люди умирают от разных причин, но если у них есть COVID, то они автоматически будут внесены в статистику. Но, насколько мне известно, нигде нет разграничения этих случаев. Хотя очень важно помнить, что таких случаев минимум, поэтому как-то кардинально изменить статистику они не могут.

Дмитрий говорит, что, если была бы такая возможность, он провёл бы экскурсию по реанимации всем, кто не верит в существование вируса. Фото: Сергей Пузик

О том, зачем нужны меры защиты

— На вашей страничке в фейсбуке было несколько довольно резких постов о недооценке людьми ношения масок и других мер безопасности. Что вы считаете самым главным, что должны сейчас делать или не делать люди, чтобы не попасть к вам?

— Я просто уже не знал, как объяснить людям, что маски носить надо. Но делать это надо правильно. На улице и при соблюдении дистанции они не нужны. А надевать их следует в помещениях или местах скопления людей, в том числе и на улице, если дистанция не соблюдается. Весь смысл масок заключается в том, чтобы не вдохнуть слишком большую концентрацию вирусных частиц, а если человек носитель вируса — не распространять их.

Кроме того, необходимо избегать мест большого скопления людей и соблюдать дистанцию. 

Так или иначе, большинство людей уже контактировало с вирусом. Но если соблюдались все правила, то вирусная концентрация была небольшой, что позволяет организму постепенно вырабатывать иммунитет. Если правила не соблюдать и вдохнуть большое количество вируса от носителя, то можно заразиться и получить осложнение.

Люди в любом случае должны будут проконтактировать с вирусом, но не все сразу. Одна из целей всех этих средств защиты в том, чтобы растянуть момент заражения. То есть, чтобы в случае необходимости всем хватило мест в больницах и врачей, которые будут их лечить. 

Константин Хайретдинов