С Натальей мы познакомились много лет назад, когда я работал диктором на радиостанции «FM 103,5». Пройдя стажировку, она стала выходить в утренние эфиры под псевдонимом Наталья Пахомова. А пять лет назад с мужем и сыном она переехала на Украину. На прошлой неделе мы встретились. Как выяснилось, Наташа привезла сына к бабушке, потому что на новой родине небезопасно. Новая жизнь — В 2009 году мы с мужем решили переехать жить на Украину. Когда я впервые побывала на малой родине мужа, просто влюбилась в неё. Мой муж родом из Донецкой области, село Благодатное в Амвросиевском районе. Меня покорили живописные места, само название населённого пункта. Кстати, это самое большое село в Донецкой области, да и дом я там присмотрела замечательный. Мы его купили и, несмотря на то что он был ещё не достроен, стали потихоньку обживаться, занимались огородом и хозяйством. Здесь все так живут. Поначалу было сложно, но со временем жизнь налаживалась. Меня всё устраивало: у меня собственный дом на земле, огород, работа, и я не одна. Сын тоже был в восторге потому, что недалеко от дома речка. В общем, не жизнь, а сказка… Июль 2014 года…— Понимание того, что война будет, жило где-то глубоко в подсознании ещё с весны, но даже произносить слово «война» было страшно. И мало кто предполагал, что она будет такой масштабной и ужасной. Первым тревожным звонком стал «случайный» выстрел из артиллерийского орудия по жилому сектору в близлежащем городке в июле. Были повреждены несколько домов, два магазина, сообщалось о нескольких пострадавших. До сих пор никто точно и не знает, что же там случилось на самом деле. Предположений было много: и что солдат был молодой неопытный, и что военные были выпившими, и что имела место провокация. Точно знали одно: ополченцев не было, как и поводов для стрельбы, но, несмотря на это, в три часа ночи людей разбудили залпы, грохот и крики о помощи… Паника и беженцы— До тех пор мы наблюдали войну по телевизору либо в Интернете. Теперь она подобралась к нам вплотную. И началась паника. У меня тоже. Сыну 10 лет. Первая мысль: его надо увезти как можно дальше. Предложений, что самое интересное, посыпалось много, даже в виде каких-то сомнительных лагерей для детей из зоны проведения антитеррористической операции (АТО). Я так и не знаю, поехал кто-нибудь из наших в эти лагеря или нет. Знаю, что детей отправляли и в Крым, и в Днепропетровск, и на запад Украины. Большая часть людей выезжала в Россию, потому что мы находимся в 30 км от границы. Поток беженцев был огромным, люди часами стояли в очередях на КПП. Я не смогла всё бросить и бежать в никуда — слишком обросла корнями: дом, пусть и недостроенный, о котором я мечтала всю жизнь, огород, на котором всю весну и лето я пахала, небольшое хозяйство. Всё это бросить? Ответ, который я слышу сейчас от родных и близких, один: бросить, потому что жизнь дороже. Война как реальность— Мы остались. И война стала частью нашей реальности… даже для ребёнка. Но и жизнь продолжалась. И на жизнь по-прежнему нужно было зарабатывать. Часов в школе у меня было мало, поэтому пришлось подрабатывать на радиостанции, а для этого надо ездить каждый день в соседний город. В связи с событиями в Киеве радиостанцию прикрыли. И сомневаюсь, что откроют, потому что две недели назад разбомбили здание, где она находилась, а передатчик вряд ли сохранился.Пришлось устроиться в бар у дороги. В мирное время это выгодное место, но вот в наше — не совсем, во всяком случае жутковато, когда видишь, как по трассе идёт военная техника. То ополченцы, то нацгвардия— Скоро я научилась отличать БТР (бронетранспортёр. — «СП») от БМП (боевая машина пехоты. — «СП») и от БРДМ (бронированная разведывательно-дозорная машина. — «СП»). Я впервые увидела гаубицы и ещё более устрашающее — установку ГРАД. Но это пока я только видела, оказалось, намного ужаснее их слышать. Этот звук ни с чем не сравнить. В нашем селе часто стали появляться вооружённые до зубов люди: то ополченцы, то украинская армия. При выезде из каждого населённого пункта стоят блок-посты — банальная проверка документов, багажа и т. д. На ребят на постах смотришь, и аж жалко их становится: у них действительно не всегда есть что поесть. Но пока они стоят на постах, они хотя бы живы. Если перекинут на передовую… В общем, сохранить жизнь будет гораздо сложнее.Самые ожесточённые бои шли у мемориала «Саур Могила». Он находится километрах в двадцати от нас. За него боролись, потому что он расположен на очень высокой точке, откуда легче обстреливать многие населённые пункты вокруг. Залпы, грохот были слышны очень хорошо, земля содрогалась. Огневые позиции— В тот день, когда вокруг нашего села начали устанавливать огневые позиции, поток беженцев удвоился. Хотя до этого все были абсолютно уверены, что у нас ничего не будет, потому что несколькими днями ранее мост при выезде из села взорвали и отрезали путь сообщения с той стороной, где находятся ополченцы.Вечером, часов в десять, началось «веселье». Стреляли отовсюду и повсюду. Кто, куда и кого — ничего не разобрать. Автоматные очереди сменялись пулемётными, потом тяжёлая артиллерия и ГРАД. Мы все сидели в погребах, пока спустя полтора часа всё не стихло. Вдруг гробовая тишина. Света нет. Жутко корила себя за то, что не вывезла сына раньше. А когда он мне сказал: «Мам, ну чё ты, у меня вон уже давно всё готово» — и показал мне свой школьный рюкзак, в котором аккуратно сложены плед, тёплый свитер, штаны, фонарик и бутылка воды, я поняла, что детство для него закончилось. Может, я и преувеличиваю, но меня переполняло какое-то смешанное чувство стыда, страха и вины. Мы уже «обстрелянные»— С тех пор каждое утро начиналось с обзвона знакомых, друзей и родственников: выясняли, живы они или нет. Как говорится, лиха беда начало. Дальше всё пошло, как и других горячих точках: обстрелы стали ежедневными, причём и днём, и ночью. Первое время мы прятались по погребам, потом попривыкли и иногда даже не уходили в укрытия, научившись определять, в какую сторону летят снаряды, какого вида, откуда и какова дальность полёта. В общем, как сказал мой сосед, мы уже «обстрелянные». Муж периодически вывозил нас с сыном в более безопасные, на наш взгляд, места, в том числе к бабушке в соседний посёлок, но со временем становилось одинаково опасно везде. С каждым днём интенсивность и частота обстрелов увеличивались. В нашем селе серьёзных разрушений и жертв не было, но от этого не становилось легче. В итоге мы засобирались уезжать. Но не все, только я с сыном. Муж решил остаться. От этого становилось ещё страшней. Дело не только в том, сколько души и сил он вложил в наш дом, огород... Там оставалась мать, она, бедняжка, совсем сдавать начала. Кроме того, на нашей улице остались инвалид с отцом-пенсионером, ещё одна пожилая пара ну и мы. Просто благодать для мародёров! По дороге в Бельцы— Добиралась до Кишинёва двое суток с пересадками. Автобусы переполнены людьми из зоны АТО. За четыре года впервые на границе придрались к моему виду на жительство. Украинские пограничники заподозрили фальсификацию документа. Даже тот факт, что я работаю в госучреждении, их ни в чём не убеждал. Правда, в конце концов отпустили восвояси. Я не думаю, что это совпадение. Просто у меня донецкая прописка. Добралась наконец. Как ни странно, но только в пути стала ещё лучше осознавать весь этот кошмар, который обрушился на мою семью, семьи близких, соседей. Стало ещё страшней, но уже не за себя, а за мужа. Как только мы выехали, пропала связь. Ни один мобильный оператор в том регионе не работает. Интернет изредка появляется и снова пропадает. Что будет дальше?— Вот уже неделю в Бельцах. Все меня встретили радушно, ребёнка почти определила в школу, так как решила оставить его у бабушки. Проблем с переводом не должно быть. Перед отъездом я созванивалась с директором нашей школы, и она заверила, что вышлет все необходимые документы по электронной почте, тем более что учебный год у нас вряд ли начнётся в сентябре, да и на октябрь надежд мало. Официально никто ничего не подтверждает, но при этом и не отрицает. Так что, когда и как будут детки учиться и будут ли вообще, пока не известно. Уравнение со многими неизвестными сейчас нужно решить и мне. Оставаться в Бельцах с сыном? Или вернуться к мужу и больной свекрови? Очень хочется надеяться, что всё это безумие скоро прекратится и нам вернут возможность жить в мире. А что, если нет?Вячеслав ДОЛГОВ