10.05.2012 - 15:28
Иван ДЕРКАЧ: «Нам дали приказ взять Рейхстаг и водрузить на нём знамя»
Бельчанин Иван Васильевич Деркач победу встретил в Берлине. О том, как советские войска брали Рейхстаг, 85-летний ветеран рассказал «СП».
— Я награждён орденами Великой Отечественной войны I степени, Красной Звезды, Славы, медалью «За взятие Берлина», различными юбилейными медалями. Воевал на Первом Белорусском фронте, в 8-й гвардейской ударной армии, 28-м корпусе, 39-й стрелковой дивизии, 120-м гвардейском полку, первой автоматной роте, втором взводе, втором отделении.Узники концлагеря бросались нам на шею со слезами...После освобождения Молдавии в августе 1944 года я ушёл добровольцем на фронт, хотя мне не было ещё 18 лет. Нас в товарняках несколько суток везли до Бреста, а оттуда мы пошли пешком освобождать Варшаву. Я прошёл фронтом от Бреста до Берлина. Был небольшого роста, любопытным, не ходил, а везде бегал. В артиллерию меня не взяли из-за роста, поэтому отправили в автоматчики. Участвовал в Висло-Одерской наступательной операции под командованием маршала Георгия Жукова.Недалеко от польского города Майданека мы освобождали пленных из концлагеря. Там сжигали по несколько тысяч людей в день. Лагерь был окружён колючей проволокой, через которую был пропущен электрический ток. Много солдат погибло на ней, пока не догадались взорвать ограждение. Что мы там увидели — не передать словами: люди были настолько истощены — только кожа и кости остались. Они кидались к нам, обнимали, плакали. А мы выводили их из бараков и передавали тем, кто был позади нас. А наша рота шла дальше на передовую.Через реку Вислу нас переправляли на понтонных машинах. Нас сажали по 12 человек в кузов и с берега машина заезжала в воду. А у другого берега разворачивалась, а мы прыгали в воду по пояс. И сразу в атаку. Нас выручал эффект неожиданности. Немцы с воды нас не ждали, их силы тоже иссякали. Зачастую они бросали оружие и бежали. А нас из взвода в 120 человек, бывало, оставалось 15-20.В начале апреля мы заняли оборону на Одере у г. Кюстрин. Стояли там 2 недели. К взятию Берлина нас готовили. Подошел замполит и назвал несколько фамилий. Нас, человек 20, отправили в тыл, и мы там занимались. Потом дали приказ вернуться в окопы.У всех подготовлены боеприпасы: по 4 пачки патронов, в каждой по 700 штук, по две противотанковые гранаты и немецкий фаустпатрон. Орден Красной звезды за уничтоженный танкКомандиров было мало, как правило, они шли впереди, и их убивали первыми. У нас командир роты был молодой — старший лейтенант. И его неправильный приказ стоил жизни многим ребятам. Обычно мы подходили ночью ближе к линии немецкой обороны и когда начинали штурм, до немецких окопов было рукой подать. А в этот раз нам дали приказ уничтожить в лесу усиленный танковый гарнизон. Около 70 танков. Но советские разведчики указали точное место расположения танков и им отрезали путь для пополнения запасов горючего и боеприпасов. Мы пошли в атаку на рассвете по направлению к лесу. Расстояние до немецких окопов было почти 1 километр. И спускаться нужно было с горки, мы с криками «Ура!» побежали. Немцы нас заметили и из лесу просто расстреливали по одному. Когда я оглянулся, а позади одни трупы лежат.Рядом со мной бежал старшина-помощник командира роты — крепкий сибирский мужик, говорит мне: «Ну что, будем воевать?». Я кивнул. Он сказал, держаться поближе к нему. А когда подбежали к лесу, увидели, что в траншеях никого нет. Мы пошли вглубь леса. Наткнулись на дом, стали приближаться. Вдруг из дома вышел немец и приказал приблизиться. Мы идём. Я думал, что мы сдаёмся в плен. Мы — гвардейцы давали присягу в плен не сдаваться. Даже если нет выхода, мы были обязаны расстрелять все патроны, а последний оставить для себя.Мой товарищ запретил мне стрелять. А когда мы приблизились, он выхватил у меня из-за спины фаустпатрон и выстрелил в немца. Я чуть не умер от страха. Полдома разлетелось. И тут мы услышали как из лесу едут танки. А куда мы вдвоем против танков? Мы и побежали обратно к своим. Перепрыгнули немецкие траншеи. А в нас стреляют, земля из-под вырывается фонтанчиками. По пути наткнулись на раненого красноармейца. Я только успел ему крикнуть: «Беги». А его убили.Мы добежали до наших окопов, а там уже другие офицеры и солдаты. Советские, но не из нашего взвода. Я доложил младшему лейтенанту, что нас осталось всего двое. Тогда 103 человека осталось на поле. После боя мы подсчитали, что выжили всего 17.Видим, на нас «Тигры» прут. Один- слева, другой — за нами. Видимо немцы слили из нескольких баков топливо и смогли завести два танка. Командир приказал мне уничтожить один из них. Делать было нечего. Приказ. Я взял фаустпатрон, выпрыгнул из траншеи и пошёл на танк. Впереди увидел яму от попадания снаряда. Я туда нырнул. И жду. А танк прёт прямо на меня. А только прицелился, танк развернулся боком. Немцы так делали: одну гусеницы наклоняли в окоп и вдоль него ехали и давили наших солдат, смешивая их с землей. Я выдернул чеку и бросил фаустпатрон. Взорвалось. Я выглянул из ямы, а танк развернулся башней к немецким окопам и горит. Мне было страшно до потери сознания. Слева подбили и второй танк. Доложил командиру. Он записал мне в солдатскую книжку, что я танк подбил. Мы выдержали. Не пустили танки ближе.За это меня наградили орденом Красной звезды.Американские союзники боялись насДо Берлина оставалось около 60 километров. Немцы отступали, но яростно сопротивлялись. Мы теряли много солдат. Каждый день мы встречали по-особому. Ведь каждый прожитый на фронте день — это подвиг. Мы часть пути проехали на машинах. Затем пешком. Переправились через Эльбу. Вышли на другой берег. А там на поле боя — мёртвые лежат один на другом. Танки стоят разбиты со звёздами. Мы не могли понять, кто это. И форма отличалась и от нашей и от немецкой. У них брюки навыпуск, высокие ботинки и обозначения званий не на погонах, а на рукавах. Командир отделения приказал всех стрелять. Но и стрелять было не в кого. Он сказал, что это американцы — немецкие союзники. А я даже слова такого не знал — союзники. Мы вошли в город, там всё разбито. А людей живых нет. Только после обеда нам сказали, что американцы наши союзники. К вечеру они вернулись в город. Потом американцы объяснили, что увидели как мы наступаем и ушли из города. Говорят: «Русские убивают всех, кто перед ними».В Берлин попали с югаС боями в конце апреля 1945 года мы попали в Берлин. Зашли с юга. Эту часть города называли «Старый Берлинер». Жители были эвакуированы из города, но кое-кто оставался. А я любил по ночам лазить везде, любопытным был. Однажды провалился в какой-то обрыв. Оказалось, что попал на прожекторы, которыми немцы сигнализировали самолётам. Другой раз ходил по немецким окопам и столкнулся с бегущим на меня немецким офицером. Думать было некогда, я нажал на спусковой крючок и выпустил в него автоматную очередь. Потом оказалось, что он был одним из тех, кто отвечал за оборону Берлина. Вместо благодарности за добытые у немца документы я получил выговор от командира. Пленным немец был бы более полезным — мог сообщить ценные сведения.Рейхстаг обороняли жёсткоКвартал за кварталом мы занимали Берлин. Меня, молодого, но закалённого в боях солдата, назначили командиром отделения. Я со своими двенадцатью бойцами постепенно подошёл к Рейхстагу. Так и вижу перед собой колонны, толстые укреплённые стены и мощные доты, из которых немцы вели огонь. Мы подошли к зданию с лицевой стороны. Командование дало задание занять Рейхстаг и водрузить на нём советский флаг. Нам это так и не удалось. Мы штурмовали с фасада, а флаг в итоге подняли те, кто зашёл с боковой стороны. Штурм начался на рассвете. Чтобы подойти к Рейхстагу, требовалось пройти мост через реку, которая его окружает. На моих глазах три советских танка были подбиты немцами и упали в воду с моста. Но, видимо, на другом берегу наши солдаты уничтожили огневые точки, обстреливавшие мост. Следующий танк прошёл, и за ним побежала пехота. Мы вошли в здание. Там были уровни не только надземные, но и под землей. В Рейхстаге были сосредоточены все штабы, всё командование, и обороняли его жёстко. Когда мы вошли на первый этаж здания, там было много немцев. Мы прочёсывали комнаты, расстреливали немцев из автоматов, кидали гранаты. Первый этаж мы взяли. Лестница на второй этаж была полуразрушенной. Видимо, снаряд попал. Но был дан приказ занять и второй этаж. Мы стали подниматься. А в это время по нашим следам уже шли немцы. Оттуда, где мы прошли буквально полчаса назад, уже слышались приказы на немецком языке. Командир взвода дал приказ спуститься на первый этаж. Спускаться пришлось в дыму и шуме. Я бежал по зданию, согнувшись, и вдруг мы лбами столкнулись с одним здоровым немцем. Он отлетел от удара на середину комнаты. А я упал под стену. Это и спасло мне жизнь, потому что в следующую минуту часть стены обрушилась и завалила нас камнями. Немца убило сразу. А мне сильно поранило руки и спину. Пальцы на левой руке были сломаны. Хорошо, что каска на голове была, потому голова не пострадала. Вокруг стреляли. Где свои, где чужие — не разобрать.«Будешь долго жить. Мы победили»Я, согнувшись, выбежал из здания. Вокруг стреляли. Меня ранило в правую руку. Рукав намок от крови, я её не чувствовал. Я перебежал улицу и упал в подвал дома напротив. Там были наши солдаты, они меня перевязали. Один мне вправил сломанный палец. Другой палец потом выправили только в госпитале. Дали глотнуть самогона. И говорят: «Мы пойдём обратно. Там, в Рейхстаге, ещё жарко». Санитар записал моё имя и пообещал вернуться. Но никто не оставил мне воды. Начался жар. Я боялся потерять сознание — так меня точно бы немцы убили. Кое-как приладил автомат, прижал его к груди и держал его двумя руками. На случай, если немцы войдут, чтобы я мог стрелять. Не знаю, сколько времени прошло, но я услышал звук работающего динамо-фонарика. «Деркач, ты живой?» — спросил санитар. «Живой», — ответил я. «Теперь будешь долго жить. Мы победили». Так я узнал, что мы победили в войне. Он уходил и обещал, что скоро за мной вернутся с носилками, так как сам ходить я не мог. Санитары за мной так и не пришли. Когда уже утром я услышал, что на улице странный гул и крики, я стал потихоньку выбираться. Боком я поднялся по ступенькам, выглянул из подвала. Меня заметили. Там стояли наши ребята, пили самогон из кружек и стреляли в воздух. Мне тоже налили и покормили. Я не ел почти трое суток. А руками ничего не мог удержать. Помню, рвал, как собака, зубами копчёное сало. Потом ребята остановили проезжавшую мимо машину с санитарами, перекинули меня через борт машины. Там было полно таких же, как я, раненых. Люди стонали. Из машины капала на дорогу кровь. Мы направились по улицам Берлина в госпиталь. По дороге остановились. Я выглянул из машины. По дороге вели длинную колонну пленных немцев, среди них было много офицеров. Война для меня закончилась...Записала Марина МОРОЗОВА
Иван Васильевич Деркач/ Фото М. Морозовой
Комментарии(0)
