Три имени, две даты рождения: о непростой судьбе молодого человека с сильным характером

Он родился с одним именем, вырос с другим, но по-настоящему обрёл себя, когда решил стать творцом своей судьбы, и выбрал себе новое имя. Даниэль Юрчук строил себя с нуля, он не только преодолел серьёзные испытания и получил многопрофильное образование, но и научился дарить радость — становясь для многих, даже в буквальном смысле, Дедом Морозом и немного волшебником. Его история — это пример силы духа, самоопределения и обретения дома — сначала внутри себя, а потом и в сердцах других людей.

Даниэль Юрчук — не герой с заголовков и не звезда соцсетей. Он — тот, кто каждый день выбирает быть рядом. Не для отчёта, а по убеждению. И сегодня мы расскажем его историю. Она о том, как пройти через собственную боль и остаться человеком, у которого есть свет и достаточно сил.

Мама — свет. Отец — страх. И детство между ними

Даниэль рос в семье, которую со стороны можно было принять за обычную. Мама — санитарка в липканской городской больнице. Папа работал тоже в больнице — водителем. Скромная, рабочая жизнь, как у многих. Но то, что происходило за закрытыми дверями — было далеко от мирного быта.

Маленький мальчик рос между светом и тенью. Свет — это мама. Добрая, уставшая, настоящая. С ней — утро, это запах больничной стерильности, кружка молока, тёплая ладонь. Она многому учила его, верила в талант, хранила каждую школьную поделку. Она — единственный остров спокойствия в бурлящем эмоциями доме.

А тень — это отец. Рядом с ним — крики, страх, неуверенность. Отец не просто был суров — он запугивал, унижал, мог на мать поднять руку. Мальчик часто вставал между ними с мольбой: «Папа, не трогай маму!», уговаривал мать уйти из дома, спасаться. Но куда идти — особенно зимой, в мороз, в непогоду, если весь мир этой семьи сжался, скукожился от страха и боли?

— Мама плакала, а я гладил её ладони. Я не понимал тогда слов «агрессия» и «насилие», но чувствовал, как по-настоящему может болеть душа, — рассказывает Даниэль.

Он рано, еще в шесть лет понял, что нельзя опускать руки, нельзя и нечего ждать. Вставал ни свет ни заря и шёл к матери в больницу. Мыл полы, выносил мусор, помогал как умел. Не потому, что кто-то просил. Потому что хотел быть рядом. Потому что в этом хаосе он только в одном человеке, в маме, и видел свою главную опору и находил того, кто никогда не причинит боль.

И вот однажды, когда ему было всего девять, медсестра, работавшая с мамой, позволила ему сделать ей укол в вену. Не потому что не справлялась — а потому что увидела: этот мальчик уже тогда умеет быть рядом, умеет не бояться.

Так они и жили. 

Чему учила, и о чем мечтала мама

Мама — Тамара Савовна Юрчук. Она не произносила громких фраз о морали. Она просто жила рядом — и воспитывала своим примером. Для маленького мальчика она была всем: голосом, теплом, защитой, миром. Он чувствовал: рядом с ней — безопасно, даже если из-за двери соседней комнаты доносятся угрозы и крик.

Она не позволяла себе слабостей, хотя и была хрупкой, тихой женщиной. Уставшая после смен, она не жаловалась. А вечерами всё равно накрывала на стол, гладила сына по голове и спрашивала, как прошёл день. Не словами учила — делами.

Даниэль с мамой. Фото из архива героя

Весной, летом, осенью — семья работала в поле. Сеяли, жали, собирали кукурузу, фасоль, картошку. Мама не заставляла работать, не ругала за лень, она просто шла работать, сын шёл с ней. Жара, пыль, но рядом — мама, и ей нужна помощь.

— Иногда я просыпался раньше неё, готовил завтрак. Часто, если мне надо было идти в школу, а у мамы выходной и я знал, что она работает в поле, я спешил после занятий домой, готовил обед и нёс еду для нее. Мне было не много лет, но я понимал, как она нуждается в заботе и как ей трудно там работать одной. Это была для меня своеобразная школа, я ее проходил без жалоб, я себе не мог делать скидок, пока мама тяжело работает. И труд с ней рядом — это один из способов облегчить хоть сколько ее жизнь, быть рядом, быть полезным, — теперь вспоминает мужчина.

Еще Тамара Савовна всегда верила в счастливую звезду своего сына, в его талант. Она видела в нём не просто ребёнка, а человека со светлым и достойным будущим. Хоть она и не произносила громких слов и не строила грандиозных планов, в её глазах всегда жила тёплая надежда: он не свернет на дорожку отца своего, не станет грубым или жестоким. Она мечтала, что он вырастет добрым, отзывчивым и счастливым.

Мальчиком она отдала его в музыкальную школу учиться игре на трубе, и сколько жила, столько развивала в нем музыкальный талант. 

Она наблюдала, как он поёт, как забывает обо всём, выходя на сцену, даже если до этого болел. Она замечала, с какой старательностью он занимается музыкой.

Мама всегда приходила на все его концерты, и со слезами счастья на глазах смотрела, как сын играет в школьном оркестре. Однажды, когда он заработал свои первые 50 леев за выступление с оркестром на траурной церемонии, — «Ты будешь артистом», — сказала она. И, как утверждает Даниэль, то были слова не амбициозной матери, а человека, который понимал: сцена — это про способ уйти от повседневной серости и достойно зарабатывать на жизнь.

Он играл и пел для неё. Даже когда не хотелось, даже когда уставал, он выходил на сцену ради её взгляда, полного гордости. Для него сцена стала не просто хобби, а тайной дорогой к её сердцу. Каждая песня была признанием в любви, каждый поклон — ей, матери, с благодарностью.

Сцену и музыку Даниэль воспринимал как место, где мог быть настоящим. Там не было страха, не было агрессии, на сцену не докатывался гнев отца. Там был только он — и мама в первом ряду, с уставшими и натруженными руками на коленях, тихая, но с таким счастливым выражением лица.

Журналисту мужчина признался: «Мама, конечно ценила и мои старания, и успехи… но больше всего было важно, чтобы я не потерял себя. Я пел, чтобы она чувствовала: у меня есть сила, есть путь, и я смогу быть счастливым»

Музыка осталась с ним навсегда, даже когда не стало мамы. Он не выступает ради славы, не ищет признания. Но иногда он поёт, представляя что его мама, его постоянный слушатель в числе зрителей — потому что это такой вот особенный способ поговорить с ней снова.Даниэль и по сей день принимает участие в концертах.

Среди множества вещей, которым мама учила Даниэля с самого детства, была и готовка. Не как обязанность, а как искусство — домашнее, тёплое, простое. С раннего детства он с восхищением наблюдал за её руками: как ловко они шинковали овощи, как уверенно месили тесто:

— Я любил смотреть, как красиво мама выкладывает на блюдо приготовленные на моих глазах яства, — вспоминает Даниэль. — А первое, что я приготовил сам, — был пасхальный кулич перед праздником. Мама ушла по делам, оставив меня одного. Но до этого подробно объяснила, что, в какой последовательности и как нужно делать. Я тогда очень старался. И у меня получилось.

С того момента кухня стала его личным пространством. Местом, где можно не спешить. Где запахи оживляют воспоминания, а прикосновение к тесту — это будто прикосновение к прошлому, к тому дому, где ещё жива мама.

Теперь он может легко собрать ужин на десяток человек, испечь пирог, сварить сложный суп или придумать блюдо на ходу. Но важнее другое: каждое его блюдо — это знак благодарности, продолжение маминых уроков, её тепла, её духа. Это диалог с ней — без слов, но с ароматом и смыслом.

Когда мир сузился до выживания: путь Даниэля без мамы

Даниэлю было 18, когда мамы не стало. Он учился в колледже, жил в общежитии и вдруг пришла беда.

От отца ни сочувствия, ни поддержки не последовало. Казалось, что отец живет в совсем другом, оторванном от действительности мире. Он словно не понимал размера потерь сына, не задумывался, как помочь ему, как поддержать в трудную минуту. Для Даниэля наступили очень тяжелые дни. Он нуждался в помощи, но отец не знал, сколько нужно молодому парню на жизнь, и, по всей видимости, знать не хотел.

— Мама всегда сама всё рассчитывала, — вспоминает Даниэль. — Она прекрасно знала, сколько нужно денег на дорогу, на еду, на одежду. А отец считал, что 50 или максимум 100 леев мне вполне должно хватить на месяц. На эти деньги, конечно, было невозможно прожить. И приходилось голодать. Иногда — только чай с сухарями, иногда — булка хлеба, растянутая на три дня. Бывало, комендант общежития по-доброму угощал вкусным. 

Но главное было не в еде.

«Проблема была не в голоде. Проблема была в том, что я остался в целом свете совсем один», — поясняет парень.

Он не жаловался и не просил. Старался выжить с тем, что было, брался за любую подработку, соглашался на самые простые задания, лишь бы не зависеть от отца и не оказаться в долгах. Впервые он почувствовал, что взросление — это не столько про возраст, а про момент, когда больше ни от кого и ничего ждать не приходится. Эти месяцы лишений, боли и одиночества — не сломали его. Они научили его держаться.

«Я не позволял себе падать, — говорит Даниэль. — Даже если сил не было. Потому что знал — если я сдамся, больше не поднимусь».

Как Даниэль стал Дедом Морозом

2014 год. Даниэль — студент третьего курса музыкального колледжа в Бельцах. Осень — время учёбы, практики, репетиций. В сентябре он пришёл на педагогическую практику в бельцкий детский сад, где сразу полюбился воспитателям и детям — за артистизм, открытость, музыкальный слух. Особенно его привечала музыкальный педагог Лилия Мельник. Её взгляд был внимательным, и чуть ли не с первых встреч она сказала:

— У тебя столько талантов, в тебе есть что-то особенное. Хочешь быть у нас Дедом Морозом на утренниках?

Тогда мама ещё была жива. И Даниэль, вернувшись домой, рассказал ей об этом. Мама улыбнулась, одобрила — и он почти решился.

А потом — 5 ноября — всё рухнуло.

После тяжёлой болезни мама умерла. Не стало не просто самого родного человека — исчез смысл, ушла опора. Дом стал пустым, музыка — никчемной, сцена — глухой. Он перестал петь. Перестал хотеть жить.

«Мне было не до Деда Мороза. Мне было не до ролей. Я будто выпал из всего», — вспоминает Даниэль.

Но в конце ноября, спустя несколько недель после похорон, музработник детсада Лилия Мельник снова подошла к нему. Говорила тихо, с пониманием и теплотой:

— Даниэль, давай всё-таки попробуем. Это не просто роль — это будет поддержка. И тебе, и детям. Тебе тяжело, но жить ведь надо. Я уверена, что ты справишься. И ещё — ты заработаешь немного. 

— Я долго молчал. А потом согласился. Надел костюм. Репетировал после занятий в колледже. Учил песни. Подбирал интонации. И пошел к детям. Там в зале я заговорил другим голосом. Я улыбнулся. И вдруг понял — это не маска. Это спасение. Это выход обратно в жизнь, — вспоминает парень.Дед Мороз Даниэль Юрчук на новогоднем празднике

С того дня прошло 10 лет. 10 зим Даниэль — в детских садах, в Домах культуры, в сёлах и городах — Дед Мороз. В этом образе он являлся малышам и взрослым в Бричанах, Липканах, Бельцах, Страшенах.

Иногда в зале — больше тысячи человек. Он поет, танцует, шутит, подбадривает. Придумывает сценарии и — самое главное — заново открывает себя.

«Это не про актёрство. Это про чудо. Дети ждут, верят, надеются. И когда я вхожу в зал — я не просто персонаж. Я человек, который может подарить кому-то радость. Пусть на несколько минут. Но иногда этого достаточно, чтобы поверить в хорошее».

Сегодня Даниэль говорит, что быть Дедом Морозом — это одно из самых настоящих его призваний. И что каждый раз, выходя к детям, он словно слышит сердцем мамины слова: «Ты можешь. Ты умеешь. Ты делаешь правильно».

Студенческие годы, дорога к независимости

После окончания колледжа Даниэль принял твёрдое решение: продолжать учёбу. Он понимал, что знания и диплом были необходимы, но куда важнее было разорвать замкнутый круг и не остаться в роли жертвы.

Он обратился к отцу за помощью. Ему требовалось всего 50 леев на дорогу, чтобы добраться до университета и подать документы. Отец отказал — без объяснений, без тени жалости.

«Это было обидно, — делится Даниэль. — Даже не из-за денег. А потому что единственный человек, который мог бы меня поддержать, даже не попытался понять».

Но сдаваться парень не собирался. Даниэль одолжил эти 50 леев у знакомых и отправился в университет. Там ещё оставались свободные бюджетные места, правда, на специальность, которая поначалу казалась далёкой — украинский язык и литература. Из-за отсутствия денег, особого выбора у парня не было, зато было непреодолимое желание учиться и работать одновременно.

«Я понимал, что просто учиться я не смогу, — вспоминает Даниэль. — Мне нужно было жить, есть, платить за транспорт, за одежду. Я выбрал заочное обучение, так как мог совмещать учёбу и работу».

Так началась его настоящая взрослая жизнь. Без поддержки, без кредитной карты, без «тылов». Он сам зарабатывал на проезд, на еду, на тетради. Учился писать научные работы, а параллельно вёл праздники. Сдавал сессии, а по вечерам, если были новогодние праздники, переодевался в костюм, чтобы стать Дедом Морозом или ведущим на мероприятии. 

На фото слева: Даниэль проходил военную кафедру; справа — в день окончания курсов профессионального массажиста.

Разрыв с отцом и новое имя

Пока мама была жива, Даниэль носил имя Виктор Викторович, звали его в те годы Виктор — как отца. Так его звали с самого раннего детства, под таким именем он прожил много лет.

Но когда не стало матери, в ноябре 2014 года, всё раскололось... отец со всей требовательностью, напором и агрессией переключился на парня. Ему, вероятно, нужно было кого-то обвинять, на ком-то срывать злость. Начались бесконечные скандалы. Крики — не просто в доме, а на всю улицу. Когда Даниэль пытался уйти, сохранить дистанцию, отец устраивал сцены: приходил к нему на работу, громко возмущался, мог остановить прямо на дороге с нелепыми обвинениями. Отец не хотел диалога — отец хотел власти. Он был эгоцентристом и не терпел возражений, не задумывался о том, как выглядят его действия со стороны.

— Боль и обида были такие, что не хватало воздуха. Я остался сиротой при живом отце и жил в доме, где всё напоминало о маме, но не хранило и не согревало — только давило и ломало. В тех стенах больше не было тепла. Вскоре в разговорах соседей я всё чаще слышал от соседей: «Теперь у него нет ангела-хранителя…». Эти слова глубоко врезались в память,— вспоминает мужчина.

А потом — уже позже, от знакомых и соседей он узнал, что его приняли в эту семью, когда он был совсем маленький. В документах об усыновлении значилось: при рождении его звали иначе — Алексей. Это было его первое имя. А потом, уже после усыновления, его записали Виктором. Дали имя отца. И даже поменяли дату рождения — новая совпадает с днём рождения приёмного отца. Как будто всё в нём нужно было «подогнать».

— С самого детства я чувствовал: имя Виктор — не моё, — вспоминает Даниэль. — Оно будто чужое пальто — большое, неудобное, не по мне. Я носил его, потому что так было записано в документах, и наверное, чтобы нас с отцом сблизить. Но мы так и не сблизились... В ссорах отец требовал молчать, терпеть, не пререкаться, он часто кричал мне: «Носишь моё имя! Зачем только тебя в мою честь назвали — раз всё тебе не так! Не нравится жить, как я велю? Меняй имя, и тогда делай что хочешь!»

Эти слова отпечатались в памяти. Имя, которое должно было означать связь, стало напоминанием о долгах, о чужих ожиданиях, о несвободе. И когда я стал старше, внутри всё громче звучал вопрос: «А кто я на самом деле?». Поэтому я и начал искать. Обратился в архивы, нашёл старые бумаги. И то, что обнаружилось, только подтвердило мое внутреннее чувство. Больше я не хотел быть его тенью. Я хотел быть собой, и сам сделал выбор  — оформил документы и стал Даниэлем.

Теперь его зовут Даниэлем, и у него два дня рождения: один — официальный, другой — настоящий. И именно тот, когда он действительно родился, он празднует как главный. «Потому что это — мой день», — добавляет он.

— Так я сам выбрал для себя имя и решил, кем быть, — говорит Даниэль. — Именно с этого момента началась моя настоящая жизнь.

Даниэль Юрчук и гостья — журналист «СП» Наталья Тайшина

И все же характер отца он поначалу терпел. Пытался подстраиваться, по привычке в ожидании бури, замирал — как в детстве. Но с каждым днём становилось всё очевиднее: взрослый человек не должен жить в страхе, и никому ничего не должен доказывать. Решение уйти было не протестом. Это был выбор — в пользу спокойствия и уважения к себе. «Понимаете, отец как будто получал удовольствие, если мне было плохо. А я не хотел войны, и ушел от него, чтобы жить нормально», — поясняет Даниэль. 

Он ушёл из родительского дома тихо. Без скандалов. Даниэль выбрал свободу от отца. Одно время он жил в общежитии, перебивался подработками, учился. Он хорошо понял: знаний у него никто не отнимет, и в его конкретном случае, образование — это и защита, и выход, и шанс на другую судьбу.

А потом — годы спустя — пришёл другой эпизод.

В декабре 2024-го отец серьёзно заболел. Даниэль поехал к нему. Был рядом — в районной больнице, потом в Кишинёве. Помогал и как мог, поддерживал отца Виктора в болезни. Ни словом не упрекнул. Молчал.

— В последний наш разговор, смутно понимая, что все идет к концу, я взял отца за руку, и попросил простить меня за все, сказал, что и я его прощаю. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Я тебя прощаю». Это было странно — потому что я ожидал другого. Но потом я понял — он не знал, как попрощаться, он только так и сумел.

Ушел из жизни отец в тот же вечер. А я... я мысленно побродил по развалинам наших с ним отношений, и понял — нет обид и злости на него, но осталась горечь от того, что так у нас с ним ничего не сложилось. И еще я тогда отчетливо понял: мама бы не хотела, чтобы я остался в темноте. И я выбрал сердцем — не повторять, не множить зла в душе, а переосмыслить. Стоя над могилой отца, прощаясь с ним, я нашел, что вспомнить о нем светлого, я сказал ему за это искреннее спасибо — подвел черту рассказа о своем отце Викторе Даниэль.

Самая светлая полоса в жизни

Иногда жизнь, словно в награду или компенсацию за пережитое, сводит с людьми, которых не ищешь, но которые вдруг становятся самыми важными. Они приходят тихо, без лишних слов, просто помогают и поддерживают, становясь родными по духу. Именно так произошло с Даниэлем.

Еще при жизни отца-Виктора, оформляя документы на смену имени — с Виктора на Даниэля — парню посчастливилось встретить Юрия Ивановича Мораря. В то время Юрий Иванович служил в Государственной канцелярии Республики Молдова. Он проникся историей Даниэля.

И вот в результате совершенно случайной встречи, завязалась их дружба, а в жизни нашего героя началась новая, самая светлая полоса. Узнав характер Юрия Ивановича, Даниэль начал переосмысливать свою жизнь, он стал понимать, что значит жить по христианским законам. А получив новое имя, он задумался: «был ли я крещён в детстве»? Ответа на этот вопрос не было. Но он всем сердцем потянулся к христианству. 

Даниэля крестили с этим именем. Рядом стоял Юрий Иванович, взяв на себя перед Богом и людьми роль крёстного отца. 

— Юрия Ивановича уважают все, кто его знает — за человечность и за умение быть рядом, когда трудно — говорит Даниэль, — Он многим помогает. Его девиз: «Делай добро тихо. А если потом вспоминаешь об этом — это уже не добро, а сделка. — Делай молча. Не для похвалы. Бог всё видит».

Даниэль настаивает — крестный не делит людей на плохих или хороших, а принимает их такими, какие они есть. Вот и от Даниэля он никогда ничего не требует, но когда надо — подсказывает помогает и подбадривает.

— Юрий Иванович верит в меня. Даже если у меня что-то не получается, не упрекает, а говорит: «Ты можешь лучше, старайся. У тебя есть характер, и ты справишься — только не сдавайся». Если бы не он, — признаётся Даниэль, — я не знаю, был ли бы я сегодня... Останься я тогда жить с отцом-Виктором, наверняка я сломался бы. А с поддержкой и помощью крестного жизнь наладилась. Я решил идти в магистратуру — он поддержал. Когда началась вторая — тоже.

— Рядом с ним, благодаря его поддержке, я почувствовал, — дополняет Даниэль, — что могу расти. Не чтобы кому-то что-то доказывать, а потому что появилась сила и вернулось желание жить. В том, чего я достиг — дипломы, профессия, уверенность — во многом — его заслуга.

— Юрий Иванович для меня стал Отцом. Настоящим. И в этом слове для меня — всё, чего не было прежде, — говорит Даниэль, улыбается и еще дополняет: «Впервые в жизни рядом с ним, я ощутил себя сыном. Не формально, а по-настоящему. Потому что он меня понимает и принимает, он не проверяет меня на прочность, рядом с ним свободен и счастлив, наконец».

Его путь — без остановок, без усталости

Даниэль Юрчук сегодня — успешный и самодостаточный человек.

Его путь к этому статусу был насыщенным и многогранным. Он приобрёл ценный опыт, работая в различных образовательных и социальных учреждениях, включая Колледж имени Георге Асаки в Липканах, где совмещал роли преподавателя и психолога. В своей педагогической практике Даниэль всегда делал акцент на прикладном опыте, стремясь вооружить студентов реальными инструментами для будущей профессии и сегодня он по праву гордится своими выпускниками, некоторые из которых пошли по его стопам в психологию.

Параллельно с преподаванием и психологической практикой, Даниэль активно участвует в тренингах и проектах на национальном и международном уровнях. Он стал соавтором куррикулума по методике музыкального воспитания в детском саду.

Сейчас он работает психологом в составе мобильной команды Территориальной структуры социальной помощи Бричан, где оказывает поддержку детям и их родителям. Его миссия — быть рядом, слышать, понимать и поддерживать, руководствуясь принципом: быть человеком прежде, чем специалистом. Он также является членом Общества психиатров, наркологов, психотерапевтов и клинических психологов Республики Молдова.

Даниэль Юрчук — обладатель пяти дипломов об образовании, он владеет разнопрофильными профессиями.

Даниэль убеждён, что настоящий профессиональный рост — это не конечный пункт, а постоянный процесс, наполняющий жизнь смыслом, а работу — душой. В его планах продолжать образование, чтобы мочь еще более комплексно и полно помогать людям и поддерживать их в трудную минуту. 

Наталья Тайшина

Фото из архива героя и автора

• Читайте также:
• «Я рад, что могу быть полезным»: неслышащий бельчанин работает IT-специалистом
• «Новая профессия изменила мою жизнь»: как неслышащая бельчанка стала визажистом