Семья слабовидящих бельчан: «Самая большая проблема — походы в магазин»

Наталья и Владислав Хворостовы знакомы с детства. Оба они в своё время отучились в бельцкой школе-интернате для слепых и слабовидящих им. Николая Островского. Наталья и сейчас там преподает географию и биологию. В 2013 году, через много лет после окончания школы, снова встретились в Бельцах. И с тех пор вместе. Мы поговорили с семейной парой о том, как устроен их быт, как они зарабатывают, что, где и почему вызывает самые большие сложности.

«Всю жизнь сами и в Бельцах»

На встречу супруги пришли со своим сыном Артёмом, которому скоро исполнится 4 года. У Натальи (34) зрение сохранилось на уровне 1 %, у Влада (38) на левый глаз около 3 %, а на правый меньше одного — он видит только свет (ср.: человек, который видит только самую верхнюю строку в таблице, обладает зрением в 10%). У Тёмы проблем со зрением нет.

— Я родилась в Бессарабке, но никогда там не жила. Сначала была в Калининске в детдоме, потом по зрению перевели в бельцкий интернат. После института сюда и вернулась. В Бельцах фактически всю жизнь прожила, — говорит Наталья.

Влад родом из Оргеева, тоже в своё время попал в бельцкий интернат, потом 15 лет работал в Сороках и снова вернулся в Бельцы. Тогда будущие супруги и познакомились заново. Оба они — сироты с детства.

— В Бельцах и в другом месте у нас никого нет. В Оргееве у меня остались племянники, но толку-то. Всю жизнь мы сами и в Бельцах. И всё это время по съёмным квартирам, — рассказывает Влад. (В момент подготовки материала квартиру, которую они снимали, хозяева продали, и семья снова переезжала.)

«Рискую остаться без работы»

Все доходы семьи — две пенсии по инвалидности и зарплата Натальи. Но, как долго ещё сможет работать, Наталья не знает. Ведь в интернате, куда она вернулась после декретного отпуска, сейчас осталось всего 15 учеников — два выпускных 9 класса.

— Всё идёт к тому, что школу закроют. Рискую остаться без работы, но у меня есть планы двигаться дальше. Я сейчас учитель биологии и географии, но хочу переквалифицироваться в область психологии. С моим зрением это лучший вариант, и мне это интересно. Наверное, нужно было сразу идти туда. В свое время я конкретно шла в институт с направлением, потому что знала, что есть эта школа и у меня будет работа. Я точно знала, что не зря учусь.

На тот момент детей там было много — больше 200 человек. И сейчас незрячих и слабовидящих детей [в Молдове] меньше не стало. Только тактика государства поменялась. Идёт программа интеграции детей в массовые школы, и все силы направлены на то, чтобы дети с любыми заболеваниями обучались на общих основаниях. Я считаю, что это не совсем правильно. Каждому ребёнку нужен индивидуальный подход, а ребёнку с особенностями развития, — тем более, — считает Наталья. 

Она уверена, что даже тотально незрячего можно интегрировать, но тут важен не только ум, но и характер ребёнка, насколько он целеустремлен и настойчив. Однако ещё важнее — время и внимание учителя. Особенно в начальной школе. В условиях же, когда в классе 25–30 детей, учитель физически не способен уделить больше внимания особенным детям.

— Это о-о-очень индивидуально. Если ребёнок зрячий, даже если он не сразу понял, он может посмотреть на доску. А тут не понял, не увидел — и момент упущен. А программа сейчас какая? Очень сложная, темп быстрый, на каждом уроке новая тема. Первый, второй, третий урок не понял — и всё. И ребёнок отстал.

У меня есть племянница в Бессарабке, у нее такое зрение, как у меня. И она в массовой школе. Её хотели отдать в нашу школу, но не дали разрешение из Министерства образования. Я спрашиваю: как она справляется? А никак, переводят её из класса в класс, пятёрку поставят, и она переходит дальше. Это не значит, что она глупая, но не получается. И таких детей — много. А в сёлах сколько таких детей! Это очень тяжёлый вопрос, — объясняет Наталья.

Влад поддерживает супругу: «Незрячие дети остаются в массовых школах без внимания. Должны были сначала адаптировать учителей к обучению таких детей, а потом уже заниматься интеграцией».

Наталья же надеется, что в случае закрытия интерната сможет поступить в магистратуру и получить профессию, а потом и работу психолога.

«С нашим зрением никто не хочет брать»

Владислав сейчас перебивается случайными заработками, хотя он закончил ремесленное училище и получил профессию массажиста.

— Я это образование получил в Кишинёве, два года там учился. Лет пять-шесть назад дополнительно окончил курсы тайского массажа, которые организовала в Бельцах Ассоциация деловых женщин. Тогда приезжал специалист с Украины.

Потом должны были открыть массажный салон, 40 % доходов оставалось бы нам, а 60 % — им (учредителям социального предприятия). При этом, чтоб мы оплачивали коммунальные услуги, покупали свои масла и другие расходные материалы. Мы решили, что нам это совсем невыгодно и проще работать самостоятельно, — объясняет Влад.

Однако сейчас массаж пришлось забросить. Как поясняют супруги, проблема в самом дипломе. Массажист — фактически медицинская профессия, а диплом выдан Министерством образования, и по закону Влада не имеют права принять в медицинские учреждения и салоны, т.к. он не является медицинским работником.

— С этим дипломом мы не можем устроиться в какое-либо медучреждение, только подрабатывать в саунах, на дому, в банях. Но с нашим зрением, к сожалению, нас никто не хочет брать. Только если зовут какие-то знакомые, бывшие клиенты. Раз в 2-3 месяца попадается один клиент, это 7–10 сеансов, — объясняет Влад. 

В активном поиске работы Владислав все годы после возвращения в Бельцы. До этого он 15 лет прожил в Сороках. После окончания девятилетки в конце 90-х его отправили на предприятие Общества слепых, там делали вручную железные проволочки для пробок от шампанского. Потом появились автоматы в Кишиневе, и предприятие закрылось.

Но у Влада к тому времени уже появилось новое увлечение, которое стало приносить доход. Он сам выучился игре на синтезаторе и вместе с группой стал петь и играть в барах, на свадьбах, куматриях и т. д. Потом компания распалась.

— Раньше работал по свадьбам, остался синтезатор, а сейчас, чтоб не потерять навык, они встречаются с моей бывшей коллегой и играют, и поют. Может, закончится пандемия и как-то получится его продвинуть. Вообще ему музыка больше нравится, чем массаж, — поддерживает супруга Наталья.

По словам Натальи, филиалы предприятия Общества слепых были в Кишинёве, Бельцах, Сороках, Оргееве и Бессарабке. Номинально они и сейчас есть, но там очень мало человек трудоустроено. «Конечно, обеспечить работой всех, кто нуждается, они не могут. Заказов у них не так много. В Бельцах, например, фактически работают всего 4 человека».

Шансов трудоустроиться почти нет

Влад пытался найти работу через биржу труда. «Обращался, и мне сказали, что нужно заново проходить комиссию и делать справку. Прямо намекнули, что с моим зрением мало шансов найти что-либо».

Наталья пояснила, что у супругов есть старые ВТЭКовские справки, в которых написано, что инвалидность установлена пожизненно, а для трудоустройства через Агентство занятости требуются справки нового образца.

— Сейчас по новому закону оформляются новые справки. В наших написано «инвалид с детства», а в новых пишут процент трудоспособности — 10%, 20%. В соответствии с этим, когда ты идешь устраиваться на работу, владелец смотрит, какую нагрузку тебе можно давать. А чтобы получить эту справку, надо заново пройти всю комиссию. Лежать в больнице 2-3 недели. Это так сложно, что проще не пытаться. Если у нас пожизненная инвалидность, неоспоримая, почему не отправить к окулисту и автоматически её не продлить, а не переделывать всё? — недоумевает Наталья.

Работа людям с инвалидностью нужна ещё и потому, что только наличие трудового стажа позволяет переоформить пособие на пенсию по ограничению возможностей. При этом размер пенсии зависит от зарплаты, а пособие устанавливается на уровне 80% или 100 % от минимальной пенсии по инвалидности (с 1 октября минимальный размер пенсии в зависимости от степени ограничения возможностей составляет 572, 800 и 857 леев).

Например, у Натальи пенсия выше, чем у Влада.

— Он в 18 лет начал работать, а по закону, если начинаешь работать до 23 лет, то достаточно год стажа (сейчас 2 года. — «СП») и тогда переоформляешь пособие на пенсию. А я начала в 23 года работать в школе. С этого возраста надо уже отработать 3 года (сейчас 4 года. — «СП»). Тогдашний директор всегда старалась всем помочь, она знала, что мне нужно заработать пенсию и давала мне хорошую нагрузку, зарплата была неплохая. Благодаря этому, у меня получилась пенсия больше.

Технологии расширяют возможности

Конечно, расспросили мы о том, как справляются супруги с повседневными заботами. По их словам, сейчас азбукой Брайля для чтения и письма практически не пользуются, хотя Влад этой техникой владеет. На помощь пришли технологии.

—  У нас «говорящие» телефоны. В каждом андроид-устройстве разработчиком уже предусмотрены специальные возможности — приложение для незрячих людей TalkBack, которое озвучивает всё на экране и все наши действия.

Мы делаем ярлычки себе крупные. Программа все озвучивает, но в соцсетях она что-то читает, что-то — нет. Это зависит от того, как сайт сам разработан и оформлен. В фейсбуке она, например, даже описывает, что на фотографии изображено: человек, улица, лицо крупным планом.

На любом телефоне есть лупа. Наводим телефон, увеличиваем, получается крупный текст, так мы справляемся, когда нужно какую-то квитанцию или чек прочитать, — говорят супруги. 

Как говорит Влад, поиск задать или вопрос, на сайте написать помогает Ok, Google (голосовой ассистент Google). И тут же обращается к телефону: «Скажи погоду». «Сейчас в БельцАх 24 градуса, облачно», — слышим в ответ.

Есть программа для считывания купюр Cash Reader. Подставляешь купюру любой стороной, главное — попасть под камеру, и телефон говорит, сколько это.

— В России очень много разрабатывают продуктов для незрячих: есть и весы специальные, и часы, и термометры, тонометры, глюкометры. Они все озвученные и выдаются бесплатно. Люди приходят в Общество слепых, говорят, в чем нуждаются, и им выдают продукты или деньги на покупку. У нас ничего этого нет. Мы в прошлом месяце получили по почте озвученные напольные весы. Очень давно хотели. В России они стоят 1300 рублей, это около 250 леев, нам они обошлись с учётом пересылки в 500 леев. И таких товаров очень много, вот бы у нас этим кто-то озаботился, — делится Наталья. 

На ноутбуке тоже всё озвученное, в том числе клавиатура. На компьютере надо все настраивать. По словам Влада, очень много им помогают знакомые из России.

— Я сам научился ставить эти говорящие программы на компьютеры, на телефоны. Другим незрячим помогаю. Лицензионные программы очень дорогие. Поэтому мы связываемся с коллегами из России. Они нам достают кое-что бесплатное. Где-то взломанное. Лицензионная JAWS под Windows (она озвучивает или переводит в азбуку Брайля всё, что происходит на экране компьютера. — «СП») стоит сотни евро (от 39 000 рублей). Откуда у нас такие деньги?

Кроме того, у семьи Хворостовых есть дома специальный монитор — это такой большой телевизор, под ним приставка с лупами, под неё ставишь книгу, и она увеличивает на экране текст. Если нужно что-то от руки написать, точно так же подставляют под приставку лист. Из-за переезда они не смогли нам продемонстрировать, как это работает.

«Проще пойти в маленький магазин или на рынок»

На кухне и со стиральной машиной управляются уже на автомате. А вот походы в магазин, особенно супермаркеты — это очень большая проблема.

— В то же «Метро», когда идём, всё увеличиваем на телефоне. Увидел ценник жёлтый или красный, уже знаю, что особое предложение. Ценники мелкие, бывает высоко, не всегда увидишь, что конкретно на той полке, не пощупаешь же всё. Бывает 2-3 цены, оптовая цена. Сложно каждую цифру высматривать. Легче спросить консультанта, но он не всегда есть. Нам проще зайти в какой-то маленький магазин или на рынок, потому что там спросишь. Тебе дали, спасибо, до свиданья и все, — в два голоса говорят Влад и Наталья.

Но и с консультантами не всё так просто.

— Буквально недавно у нас был случай. Заходим в магазин и говорим: «Нам нужен шампунь». Девушка подошла и говорит: «А вот, целая полка», — и ушла. И тут же подошла другая, которая нас уже знает, и говорит: «Так, ”Чистая линия” — 32 лейчика, это — то-то за столько». Понимаете? Конкретно: название, цена, всё. Понятно, что зрячий человек сам может сориентироваться по цене, по качеству. Мы не можем этого сделать. Нам надо хоть название и цену. А вот это, пожалуйста, объясните более подробно. Иногда люди не понимают, что мы не видим. Это тяжело каждый раз объяснять, — говорит Наталья.

— Я считаю, что не клиенты должны оповещать, а администрация обучать немножко персонал, чтобы они знали, что к ним в любой момент может зайти слепой человек, слабоумный или на костылях, вы должны помочь и как это можно сделать. Человек не знает, как себя вести, некоторые грубят, другие теряются и убегают. Разные ситуации бывают. Людей нужно обучать отзываться на просьбы о помощи, — добавляет Влад.

Новое не значит удобное и доступное

Появилась и новая проблема: во всех инстанциях ставят электронные очереди — автоматы с талончиками.

— Талончик получил, и надо следить на экране. И на почте, и в горсобесе, и везде. О-о-о! Вот это проблема! Подходишь к администратору, она говорит: «Мы вас позовём». Сидишь, ждёшь час-два. «Ой, а я забыла!» Понятно, они же не будут думать только о нас. Раньше в паспортном столе была другая система, она ещё и озвучивала: номер такой-то кабинет такой-то. Сейчас нужно только смотреть на экране, но есть же озвученные программы. Наверное, им на голову капает. Но можно же потише дать, чтоб всем удобно было. Регулируется это всё, — считает Наталья.

Немало усложняют жизнь и электронные табло в троллейбусах. «Наверху что-то светится и сливается в одно пятно. Я вообще ничего не вижу», — говорит Влад.  По его мнению, это не проблема одного-двух людей, людей со слабым зрением много, поэтому табличка должна быть сбоку, на уровне головы человека и с крупными цифрами, как на маршрутках. Об этом слабовидящие не раз просили руководство Троллейбусного управления. «Разве это так сложно?» — задаётся вопросом Влад. Иначе приходится спрашивать окружающих, но не все отвечают, а иногда можно и нарваться на грубость: «Что, слепой?»

Люди — плохой ориентир на дороге и не только

 О том, как ориентироваться на дороге, — отдельный разговор. Ведь в городе до недавнего времени не было ни одного озвученного светофора. 

— Ориентируемся по машинам и по людям. Люди идут — значит, и мы идём. Но, сразу скажем, люди — нехороший ориентир. К сожалению, они сами не соблюдают правила дорожного движения. Если видят, что нет машин, идут. У меня был такой случай: человек пошёл, и я за ним. Он потом побежал, а я осталась посреди дороги. Оказалось, он не в то время пошёл. Так что я больше по машинам ориентируюсь. Когда стоят с той и с другой стороны, тогда я иду, — объясняет Наталья.  

Сложно ориентироваться и во многих учреждениях: тёмные коридоры, мелкие надписи и цифры на кабинетах. По словам супругов, и тут всё зависит «от того, на кого нарвёшься: иногда до кабинета проведут, а иногда рукой махнут — вон там в конце коридора, повернулся и ушёл».

— В той же самой примарии очень плохое освещение. И мы говорили: хотя бы с себя начните. Есть же эконом-лампы с хорошим светом. Мелкие вещи, которые при желании можно исправить, и не надо для этого каких-то больших финансов, крупных вложений. Желание помочь и что-то изменить — решило бы всё. 

Помощи от государства нет, нужна хотя бы поддержка

На вопрос, какую помощь от государства сейчас получают люди с инвалидностью по зрению, Хворостовы ответили, что только тотально незрячим доплачивают к пенсии или пособию 800–900 леев на услуги сопровождающего. «Если куда-то надо пойти и заплатить этому человеку за его время». 

Статистические Показатели
По данным Нацбюро статистики, в 2019 году в Молдове проживало 342 ребёнка и 651 взрослый с инвалидностью по зрению. Это без учёта Приднестровья. По информации Общества слепых, в стране 4,5 тыс. человек с тяжёлыми формами нарушений зрения.

А на вопрос, какой помощи они ждут, выделили три момента.

1. «Государство должно помогать получать то образование, которое впоследствии может быть использовано. Вот как получилось с этим массажистом: вроде идите учитесь, а что потом с этим делать — непонятно».
2. Предоставить все необходимые гаджеты, «которые о-о-очень сильно облегчают жизнь».
3. Продумать программу кредитования для людей с ограниченными возможностями, чтобы они могли себе в ипотеку купить жильё.

Последнее — больная тема для супругов, ведь оба они как сироты имели право по окончании школы на квартиру. Они уже ни на что не надеются, но считают, что программы кредитования типа «Prima casa» решили бы проблему. «Сейчас банки не дают [людям с инвалидностью] кредиты, не берут в расчёт пенсии и пособия. Понятно, что банки думают о своей безопасности, но, если государство не может нас обеспечить, хотя по закону обязано, то хотя бы дали какой-то шанс, потому что очень тяжело незрячим с квартиры на квартиру переезжать. Если уже платить, то за своё жильё, и знать, чем всё это закончится, а не что тебя попрут в любой момент, потому что продают квартиру», — объясняет Наталья.

Именно так и произошло вскоре после нашего разговора. Причём владельцы жилья не идут ни на какие уступки, стандартная цена аренды, как для всех. Однако Хворостовы говорят: «Ещё хорошо, что соглашаются. Раньше это была такая большая проблема. Если люди видели, что ты незрячий, это было всё. Сразу недоверие и такая реакция отчуждения: ты инвалид, ты не сможешь заплатить».

Поэтому Хворостовы и говорят, что ничего особенного ни от кого не ждут и не требуют. «Пусть все остаются людьми, и всё будет хорошо».

Марина Бзовая
Фото: Юрий Гагарин

Согласно Параграфу
Конвенция о правах инвалидов была принята Генеральной Ассамблеей ООН 13 декабря 2006 года. Частью Конвенции являются все государства-члены ЕС и еще 120 стран мира. Республика Молдова подписала её 30 марта 2007 года. Государства-участники Конвенции обязаны обеспечивать соблюдение прав инвалидов, включая доступ к образованию, трудовую занятость, доступный транспорт, инфраструктуру и право волеизъявления.  
Один из главных принципов Конвенции — доступность, а среди основных понятий — универсальный дизайн (предметов, обстановки, программ и услуг, чтобы ими могли пользоваться все люди с любой степенью возможностей) и разумное приспособление (предметов, обстановки, программ и услуг, когда в них вносятся необходимые коррективы и модификации для людей с ограниченными возможностями).
Отказ в разумном приспособлении расценивается как форма дискриминации.