Пациент с коронавирусом жалуется на условия и лечение в бельцкой больнице. Что ответили медики?

О том, что Георгий проходил лечение в больнице, мы узнали в соцсетях и связались, чтобы узнать подробности. Он рассказал «СП», как заразилась коронавирусом его мать, а потом и он сам. К сожалению, пережить болезнь женщине не удалось. Георгий считает, что медики сделали не всё для её спасения. Он также сомневается в собственной болезни и обвиняет врачей в излишней перестраховке. Администрация больницы не согласна с обвинениями и даёт свои разъяснения.

«У меня не было температуры и симптомов болезни, но ко мне приехала скорая»

— Мама заболела 11 мая. Скорее всего, она заразилась в церкви, потому что дня за два до её болезни стало известно о том, что там заболели два священника. У мамы была высокая температура, кашель. Температуру мы пытались сбить сами, но у нас ничего не получалось.

 После того как мама попала в больницу, мне стали звонить из поликлиники и говорить, что я тоже должен поехать в больницу. Но я не понимал, почему я должен это делать, если у меня нет температуры и нет никаких симптомов коронавируса. Я готов был оставаться на самоизоляции и не выходить из дома.

Однако 13 мая ко мне приехала скорая. Медики были одеты, как космонавты. Мне измерили температуру. Она была нормальной — 36,7. Чувствовал я себя тоже нормально, не было никаких признаков болезни. Но меня увезли в больницу на Штефана чел Маре.

Там меня поместили в палату на 4 этаже.  Сразу взяли анализы крови и мочи, тест на коронавирус. В палате я был один и находился там двое суток.  Затем мне сообщили, что тест оказался положительным, и перевели на второй этаж. Там лежат больные с подтверждённым диагнозом.

Я лежал в палате ещё с двумя мужчинами. Один заразился на работе, другой был в контакте с больным коронавирусом.

Палата, в которой лежал Георгий. Так были одеты все медицинские работники.

На этаже было 15-18 человек больных в лёгкой форме. Из палат можно было выходить. Туалеты были открыты, правда, почему-то не закрывались. Душевая тоже была, но в ней было очень холодно. Холодно было и в палате. Мы попросили второе одеяло. Нам их дали. Вода была на этаже в неограниченном количестве.

В палате был и биотуалет.

«Меня практически не лечили»

— Самым ужасным была еда. Я сам работаю поваром уже больше 10 лет, но такое видел впервые. Рис переваренный, каша на воде, салат без масла и соли. Могли бы принести просто морковку и капусту погрызть, а не называть это салатом. Принесли кусочек сыра, который пролежал в холодильнике не менее пяти дней, кусок курицы с перьями. Как можно так готовить?

Я очень сильно ругался. Это неприемлемо. Всё давали самое дешёвое. Вместо масла давали спред. Чай постоянно холодный. Сестра принесла мне кипятильник, чтобы можно было его греть.

Убирали тоже очень плохо. Начинали уборку в 5.30 утра, потом убирали в 15.30. Проходили тряпкой по столу и полу. Никаких химических запахов я не слышал. Ни окна, ни ручки никто не протирал.

Меня практически не лечили. Давали одну таблетку три раза в день. Этим лекарством лечат ВИЧ-инфицированных. Предлагали на ночь укол анальгина с димедролом, но я отказался, так как и так нормально сплю.

15 мая мне сделали рентген и сказали, что у меня пневмония. При этом у меня не было никаких симптомов. Специально от пневмонии меня не лечили. И у меня по-прежнему не было никаких симптомов, говорящих о болезни.

«Дома я ничем не лечился» 

— Я сам попросил, чтобы меня выписали, поскольку не видел никакого смысла лежать в больнице. Меня не хотели выписывать. Я ругался с врачом. Потом позвонили в министерство. Я четыре с половиной часа ждал выписку для семейного врача. Мне дали выписку, ничего не объяснили. Сказали, что я три недели должен сидеть дома, до 7 июня.Второе инфекционное отделение открыли в 4-этажном здании по ул. Штефана чел Маре. Сюда привезли Георгия, откуда он потребовал выписки через 5 дней. Фото: Сергей Пузик

Дома я ничем не лечился, измерял температуру. Раз в день звонили из поликлиники. Если у меня была пневмония, то куда она делась? Мне больше никто о пневмонии не говорил.

На двенадцатый день ко мне приехали и взяли пробу. Я сам позвонил врачу, и мне сказали, что тест отрицательный.

Теперь просто сижу дома и жду окончания карантина (разговор состоялся в начале июня. — «СП»).

«Маму не смогли спасти»

— Мама умерла 24 мая. Её не смогли спасти.
Её сначала (11мая) забрали в больницу на ул. Штефана чел Маре, но в тот же день перевели в инфекционную больницу. Там лежат тяжёлые больные. Она лежала в палате с одной женщиной. У них был один кислородный аппарат. Пять часов в день она дышала кислородом. В субботу, 16 мая, её перевели в реанимацию. Сказали, что у неё двухстороннее воспаление лёгких. У неё также был диабет второго типа.

Последний раз я разговаривал с врачом реанимации по телефону в субботу. Её ввели в искусственную кому. Она была под аппаратом искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Что произошло, мне никто ничего не сказал. Я — не медик, но знакомый врач сказал мне, что они не имели права это делать без разрешения родственников. Мне никто не звонил, ни о чём не спрашивал.

У неё сгорели лёгкие. Ей было только 62 года. Три года назад я отца похоронил. Теперь умерла мама. Я не хочу это так оставлять и буду разбираться.

Когда умерла мама, нам даже никто не сообщил. Тётя позвонила туда сама узнать состояние и ей сказали, что она умерла. Потом говорили, что звонили и не могли дозвониться, но это неправда. Мне никто не звонил. Я могу сделать распечатку звонков.

«Мне разрешили пойти на похороны»

— Маму похоронили в том, в чём была в реанимации, не дали даже переодеть. Гроб открывать не разрешили. На кладбище её везли в обычном катафалке. Все были в масках и перчатках. На похоронах было 9 человек. Мне разрешили пойти на похороны, но я стоял в стороне и подошёл к могиле только тогда, когда все ушли. Никто не спрашивал меня, как я туда добирался.

Я считаю, что в смерти мамы виноваты врачи, и я этого так не оставлю. Они написали причины смерти — нефропатия, острая сердечная недостаточность, диабет второго типа, ожирение. Но она никогда не жаловалась на сердце, и у неё не болели почки. Я не согласен с этим диагнозом и буду разбираться через Генеральную прокуратуру.

Скорую вызвал семейный врач, в больнице диагноз подтвердился

Заместитель главного врача Бельцкой клинической больницы Алла Кондря дала пояснения «СП» по поводу претензий, высказанных пациентом.

Она подтвердила, что Георгий был госпитализирован в бельцкую больницу 13 мая. Его привезла машина скорой помощи, которую вызвал семейный врач пациента.

—  Это было решение семейного врача, и мы не могли его не госпитализировать даже в случае отсутствия у него видимых симптомов. Его направил доктор, который лучше знает о его состоянии. Возможно, у него есть какие-то сопутствующие заболевания. Они могут дать осложнения или резкое обострение при заболевании COVID -19, и тогда мы можем не успеть оказать помощь. Мы обязаны провести обследования и выяснить всю клиническую. картину. Поэтому пациент был госпитализирован.

 В дальнейшем диагноз COVID-19 у него был подтверждён. Тест оказался положительным. Другие обследования также показали изменения в организме, характерные для коронавируса. На рентгене ясно видны изменения, которые происходят именно при этом заболевании. Общий анализ крови также показал наличие инфекции. Сомневаться в том, что больной был инфицирован, оснований нет.

Скажу больше. Иногда встречаются случаи, когда у пациента тест ещё отрицательный, но уже есть изменения в анализах, которые характерны для инфекции коронавируса. Мы повторяем тест и через некоторое время получаем положительный результат, который подтверждает наши предположения, — уточнила Алла Кондря.

Пациент выписан под наблюдение семейного врача

Говоря о форме лечения больного, медик отметила, что «согласно национальному протоколу и международным стандартам, лёгкие формы лечатся симптоматично».

—  Больной получал препарат «Алувиа». Наряду с другими болезнями им лечат лёгкие формы пневмонии. Так как у больного была лёгкая форма неосложнённой пневмонии, он не чувствовал изменение своего состояния, — объясняет наша собеседница.

Алла Кондря также сообщила, что пациент был выписан через несколько дней после поступления в больницу — 18 мая. Он сам написал заявление и взял на себя ответственность за состояние своего здоровья в дальнейшем.

—  Далее его лечением должен был заниматься семейный доктор, так как всю информацию после выписки мы передаём семейным врачам. Если семейный доктор считает, что пациент нуждается в дальнейшем лечении, то он делает назначения. Если в этом нет необходимости, то семейный врач контролирует его состояние. Как дальше лечился этот больной, мы сказать не можем, — говорит заместитель главного врача.

Питание входит в лечение, уборка проходит по протоколу

Отвечая на претензии о качестве питания и уборки помещений, Алла Кондря отметила, что в период пандемии стоимость питания больных в стационаре увеличилась на 25%, а уборка производится в соответствии с медицинским протоколом.

— У нас диетическое питание. Мы даём такую пищу пациентам, которая помогает им бороться с заболеванием. Питание — тоже своеобразное лекарство и входит в план лечения.

Я посмотрела меню за 15 мая и не могу согласиться с тем, что больных плохо кормят. Это два завтрака. Первый — рисовая каша на молоке с маслом, хлеб с маслом, чай и сыр. Второй завтрак — печенье и натуральный сок. В обед больные получали красный борщ, биточек с пшеничной кашей, в полдник — компот и хлеб; а на ужин — тушёный картофель с докторской колбасой, хлеб с маслом и чай.  Больные ежедневно получают мясные продукты. Конечно, это питание диетическое, но нужно иметь ввиду, что у нас больница, а не отель. Но еды вполне хватает, и никто не голодает, — уверена Алла Кондря.

По информации заместителя главного врача, генеральная уборка проводится в палатах два раза в день. По необходимости протираются поверхности, ручки дверей, окон, тумбочек. При уборке используются специальные дезинфицирующие растворы.

Процедуры по жизненным показаниям не согласовываются с родственниками

Заместитель главного врача подтвердила, что мать Георгия действительно была подключена к аппарату ИВЛ. Подобные решения принимают врачи без согласования с родственниками.

—  Искусственное дыхание в реанимации относится к процедуре жизненной необходимости. И, когда пациенту требуется срочная помощь, мы не будем искать родственников, чтобы спасти его. Согласно протоколу, такие разрешения не нужны. У некоторых родные за рубежом. Мы должны смотреть, как уходит человек и искать его близких? Решение о форме спасения пациента принимает врач, реаниматолог-анестезиолог. Это не плановая операция, — пояснила доктор.

У врачей в красной зоне нет телефонов

Алла Кондря заверила корреспондента «СП», что о смерти больного обязательно сообщают родным. Но дозвониться сразу удаётся не всегда, так как у врачей в красной зоне нет телефонов.

—  Когда в больницу поступает пациент, обязательно фиксируются номера телефонов самых близких родственников. По тем номерам, которые были записаны на документах, конечно, звонили. Но вы можете себе представить, как работают врачи? Когда они заходят в очаг, никто телефон с собой не берёт. Это ещё один риск заражения. Телефон остаётся в чистой зоне. К сожалению, нет возможности перезванивать несколько раз. В наших интересах сообщить о смерти больного как можно скорее и не держать его в морге долгое время. Болезнь не изучена, и мы не знаем, насколько вирус опасен после гибели человека. Что-то скрывать абсолютно не в наших интересах.

«Опасность этой болезни в том, что ухудшение наступает молниеносно»

— В случае, о котором мы говорим, к смерти пациентки привели осложнения от COVID, которые обычно возникают. Резко обострились все имеющиеся и скрытые заболевания. Началась тяжёлая дыхательная недостаточность. Лёгкие не справились с работой. Опасность этой болезни состоит в том, что ухудшение наступает молниеносно, идут необратимые процессы, и пациент уходит.

Пациенты, у которых есть хронические заболевания, а это именно такой случай, наиболее уязвимы. Спасти их практически невозможно. Болезнь протекает очень стремительно и тяжело. Поверьте, что врачи борются за каждого больного.

Когда человек выходит из больницы с улучшением или здоровым — это результат нашего труда. Мы радуемся, что так происходит. Но, к сожалению, мы не всесильны. Смерть каждого человека — для нас тоже большая трагедия. Мы тоже люди и очень трудно смотреть, как на твоих глазах уходит человек, а ты бессилен ему помочь.

COVID можно остановить

—  Хочу обратиться ко всем гражданам. Это инфекция-невидимка. Её нельзя пощупать, увидеть, понюхать. Но она уносит жизни. Её можно победить. И это не стоит дорого. Просто нужно выполнять элементарные правила поведения в обществе: правильно носить маску, обрабатывать руки, носить перчатки, соблюдать дистанцию, правильно кашлять и чихать. Это позволит быстро остановить эту заразу.

И нам будет намного проще работать с другими заболеваниями, которых очень много. Мы работаем, спасаем жизни. Но наши силы на исходе, люди устали. Давайте думать о себе и своих близких. Помогите и нам справиться с болезнью, которая уже есть, и не допускайте новых массовых случаев! — призвала всех Алла Кондря.

Нелли Ланская