Летом 2010 года «СП» писала о громком (в прямом и переносном смысле) случае. Тогда в результате взрыва неизвестного вещества в канализационной системе пострадали двое семилетних детей. В редакцию обратилась Наталья Булат, мать одного из мальчиков, чтобы рассказать, что произошло за пять лет, прошедших с момента взрыва.

История происшествия

Взрыв произошёл вечером 12 июля 2010 года. Как рассказал один из мальчиков, они с другом играли на улице, когда нашли под забором коробок со спичками и решили поджечь валявшуюся неподалёку палку. Сделать это они собрались у ворот гаража дома номер 41 по улице Джордже Кошбука, вход в который находится примерно на 2 метра ниже уровня поверхности. Перед воротами установлена связанная с канализационной системой решётка ливнёвки. Как только один из мальчиков чиркнул спичкой о коробок над решёткой, раздался мощный взрыв и вспыхнуло пламя высотой в несколько метров. Взрыв был такой силы, что с шести канализационных колодцев слетели люки, лишь по счастливой случайности никого не задев (это случилось вечером, когда большинство жителей возвращается с работы).«Вначале я услышала странный гул с улицы. Как только открыла дверь, чтобы посмотреть, что происходит, послышался хлопок, и я увидела, как люк на дороге отлетел и приземлился рядом с моим забором. Я тогда подумала, что ещё немного, и он бы сломал забор», — рассказывает Нина, одна из свидетелей произошедшего. К слову, этот люк так и не заменили, вместо него колодец накрыли толстым куском металла, который не полностью его накрывает — в него запросто может провалиться нога ребёнка. В самом доме возле места взрыва из унитаза и раковины в потолок ударила мощная струя, окрасив потолок и стены в цвет нечистот из канализации. По словам хозяйки дома, задолго до этого как на улице, так и в домах ощущался непонятный запах: то ли газа, то ли ацетона. В результате взрыва оба мальчика получили ожоги различной степени тяжести и попали в больницу.

Тяжёлые последствия ожогов

Как рассказывает Наталья, её сын находился в реанимации в Кишинёве 15 дней. Второй мальчик пробыл там дольше, так как получил более глубокие ожоги.«Их ежедневно перевязывали под анестезией, но даже при всём при этом мальчишки кричали от боли. Медсёстры говорили нам, что не все взрослые могут такое выдержать», —вспоминает Наталья. После всего произошедшего у Тимофея, сына Натальи, развился посттравматический судорожный синдром. — Через полгода он начал выдавать первые судороги, похожие на эпилепсию. Впервые это проявилось как реакция на высокую температуру. Потом они повторились у него при пищевой интоксикации. Врач в Бельцах сказал мне, что это симптоматическая эпилепсия, то есть «не совсем эпилепсия», как он выразился, — рассказывает мама мальчика и продолжает: — Я поехала с ним в Кишинёв. Довезти его туда было очень трудно. Сына укачало в маршрутке, он разнервничался, и доехали мы туда на пике усталости и нервного возбуждения. Скорее всего, именно из-за этого аппарат показал наличие эпилептического очага, а врачи поспешили поставить диагноз «эпилепсия». Нам прописали тимонил — таблетки, которые он до сих пор принимает. Пробовали и нетрадиционные методы лечения у одного академика в Кишинёве, который лечит каким-то электромагнитным аппаратом. Только один сеанс стоил 300 леев, а проводить их надо было в течение девяти дней. К этому прибавлялась ещё стоимость поездки и проживания в Кишинёве. Врач, который вёл нас всё это время в Бельцах, попробовал снять сына с таблеток, сказав, что всё уже нормализовалось. Как только Тимофей перестал принимать таблетки, судороги возобновились. Одно время он выдавал судороги почти каждые 3–4 месяца. В этом году мальчик проходил обследование в бельцкой психиатрической больнице, где ему выписали новый курс лечения. К слову, диагноз «эпилепсия» здесь не подтвердили. Слава Богу, за последний год у него ни разу не было судорог, но он постоянно принимает таблетки. Чтобы уменьшить их токсичность, я покупаю ему различные витаминные комплексы. У второго мальчика обгорели руки и часть лица. Мой сын был в шортах и без майки, у него обгорела большая площадь тела, но в меньшей степени. Его друг был в одежде, которая загорелась. Из-за этого ожог распространился глубже. Теперь на месте ожогов у него вместо кожи образовались рубцы из соединительной ткани, — говорит Наталья.

Сменили 3 школы за 3 года

Осенью 2010 года мальчики пошли в первый класс. По словам нашей собеседницы, дела в школе у её сына не заладились с самого начала. Первые два года вследствие пережитого стресса мальчик не мог находиться в спокойном состоянии, что вызывало нарекания учителей. «Из-за этого нам пришлось переходить из школы в школу, а в одном из заведений мне даже сказали, что моему ребёнку место в интернате. К счастью, эти проблемы позади, Тимофей сумел адаптироваться и успешно закончил 4-й класс в гимназии № 2», — рассказывает Наталья. У второго пострадавшего мальчика, по словам Натальи, тоже были проблемы в школе. «Из-за шрамов его часто дразнили сверстники. Как следствие, поведение у него не очень, но он замечательно проявляет себя во внешкольных занятиях: прекрасно поёт, занимается плаванием. Тимофей тоже очень хочет пойти на плавание, но я боюсь его туда отпускать —а если вдруг судороги начнутся в воде? То же самое и с футболом — боюсь перегрузок», — объяснила мама мальчика.

Виновные не установлены

Через несколько минут после взрыва на место прибыли сотрудники полиции, Управления чрезвычайных ситуаций и других оперативных служб. По факту взрыва, произошедшего 12 июля, 2 сентября 2010 года было возбуждено уголовное дело. Как указывается в его материалах, первое подозрение пало на АО «Floarea Soarelui», в технологическом процессе которого используется «нефрас» — жидкость нефтяного происхождения, способная испаряться и не вступающая в реакцию с водой. Полиция подозревала, что вещество могло попасть в канализацию вместе со сточными водами с предприятия. Для проверки этой версии была проведена экспертиза, которая установила, что «сточная вода на месте взрыва содержит слабую концентрацию нефтепродуктов, не соответствующих по химическому составу с веществом, используемым на "Floarea Soarelui"».Ещё одну проверку непосредственно на предприятии провели сотрудники бельцкого филиала Экологического агентства, которые «не обнаружили каких-либо нарушений, так как указанное предприятие оборудовано станцией очистки отходов, которая проводится в два этапа и исключает какую-либо несанкционированную утечку».Руководствуясь результатами вышеизложенных экспертиз и тем фактом, что виновный в правонарушении не был выявлен, 10 марта 2011 года прокурор бельцкой прокуратуры Родика Буза приняла решение о приостановлении уголовного дела «до установки лица, которого можно поставить под обвинение».Такое лицо не найдено до сих пор.

Тысяча леев от примара и помощь от «Floarea Soarelui»

По словам Натальи, сразу после происшествия тогдашний примар муниципия Василий Панчук выделил семьям пострадавших детей по одной тысяче леев, «громогласно объявив об этом по телевидению». В беседе с журналистом «СП» прокурор Родика Буза сказала, что, насколько она помнит, руководство АО «Floarea Soarelui» вроде бы оказало какую-то материальную помощь пострадавшим. Наталья подтвердила это: «По совету примара я несколько раз писала руководству АО "Floarea Soarelui" заявления на выделение нам материальной помощи. За все пять лет в общей сложности они выделили нам 5 тысяч леев. Также мы с сыном некоторое время ходили на процедуры в действующий на территории предприятия ожоговый центр».

«Все о нас забыли»

Несмотря на всю «громкость» дела, о нём уже мало кто помнит.«Когда это произошло, городское руководство било себя в грудь, что оно во всём разберётся. Главный прокурор города тогда торжественно мне заявил, что он этого так не оставит, а виновные будут найдены и наказаны по всей строгости закона. Как только страсти поулеглись, власти от нас отвернулись. Никто и не подумал оказать нам содействие, не спросил, а нужна ли нам какая-нибудь психологическая, медицинская или ещё какая-либо помощь», — сетует Наталья. Прошло пять лет. В деле о взрыве в канализации поставлена хоть и не точка, но довольно-таки жирная запятая. А между тем двое мальчишек продолжают и сегодня ощущать на себе последствия того происшествия и нуждаться в лечении.

Сергей Паскарь