Бельчанка, живущая с ВИЧ: «Когда я открыла свой статус — я выбрала себя»

Татьяне Мещеряковой 47 лет. Больше 20 лет она живет с ВИЧ-статусом. Татьяна поделилась своей историей, чтобы люди узнали, что болезнь — не приговор, с ней можно жить полноценной жизнью.

Роковая поездка на море

ВИЧ пришел в семью Татьяны в 1996 году, когда диагноз поставили её мужу. 

— Мы с мужем отдыхали на море в Одессе. У него была связь на стороне с девушкой. Он пытался это скрыть, но когда мы вернулись в Бельцы и он лег в больницу, врачи взяли у него анализ, и он оказался положительным. Первой о диагнозе узнала его мама, потом она позвала меня, на ней не было лица. Муж признался мне, что болен. 

В то время про ВИЧ было совсем мало информации. Тогда все говорили, что СПИД — это чума, что люди с ним живут год-два. Нас очень сильно пугали этим диагнозом.

На момент, когда муж узнал свой статус, мы жили вместе 2 года. Для нас это было прекрасное время, я очень сильно его любила. Мне был 21 год, и я ему сказала: «Послушай, если умирать — так вместе». На протяжении последующих двух лет я каждые полгода ходила сдавать анализы. Мы не знали еще тогда пути передачи инфекции. Врач сказал, что ВИЧ передается половым путем, через кровь, я понимала, что я могу заразиться почти сразу. Но мои эмоции и чувства к мужу были настолько сильными, что здравый смысл уже молчал. Таким способом я хотела показать мужу, как сильно я его люблю. Он предлагал предохраняться, но я проигнорировала это. 

Диагноз, беременность и дискриминация

Спустя 2 года Татьяна узнала, что заразилась от мужа ВИЧ.

— Случилось так, что у меня отказали почки и я попала в больницу на год. Меня собирались подключить к аппарату гемодиализа. Мне повезло с врачом. Я прошла гормональную и химиотерапию. Мне говорили, что я не смогу иметь детей, но через 3 месяца после лечения я забеременела. Тогда я задалась вопросом: «Что мне делать?». Я хотела ребенка, хоть врачи и предупреждали, что с отказавшими почками я не смогу родить, а вместе с этим я узнала, что у меня ВИЧ.

Два года я готовила себя к этому, но для меня это все равно оказалось шоком, тем более когда я ждала ребенка. Я пришла к врачу санэпидемстанции Бекишеву, и он мне сказал: «Ты можешь рожать. Ты не переживай, ты родишь здорового ребенка». Я сначала не поверила, что это возможно, в голове не укладывалось, как у инфицированного человека может родиться здоровый ребенок. Он мне предложил проконсультироваться у пар, которые были инфицированы и родили здоровых детей. Я отказалась, но больше чтобы не показывать им себя. 

В те годы ВИЧ-положительные люди в Бельцах получали материальную помощь в виде продуктовых пакетов. Нас всех собирали в одном месте. Мы когда приходили туда и видели друг друга, мы все понимали, с каким диагнозом мы туда пришли, но каждый придумывал свою версию — гепатит, лейкемия, стрептодермия. Нас очень сильно дискриминировали везде, поэтому даже среди «своих» приходилось притворяться. Это было страшно.

Пока я готовилась к родам, среди медиков быстро распространилась информация о моем статусе. Врач в роддоме попросил принести ему анализы. Я даже думала попросить подружку сдать их за меня, потому что боялась последствий. Слава богу, я родила сама. 

В роддоме я очень сильно столкнулась с дискриминацией. Меня сразу изолировали, я была отдельно от всех. Мне даже не разрешали выходить из палаты. Когда ко мне после родов заходили врачи, гораздо реже, чем к остальным пациентам, я слышала: «Что и эти тоже рожают? Зачем рожают?». На третий день я попросила отпустить меня домой. 

Походы к врачам для меня долгое время еще были связаны с самостигмой (самообвинение, самоосуждение). Мне казалось, что все на меня смотрят и думают обо мне плохо, потому что в то время все говорили, что это болезнь гомосексуалистов, наркоманов, проституток. Так ее преподнесли обществу.

Когда я приходила к врачам, на моей карточке было написано красными буквами HIV, огромными толстыми буквами. Когда я родила дочку, то на ее карточке тоже написали HIV infectat. Я стирала эти надписи лезвием, но когда приходила, они опять подписывали. Я не понимала, зачем всем врачам знать о моем статусе, если я родила здорового ребенка? На каждом приеме я пыталась оправдаться перед врачами, сказать, что я не употребляю наркотики, не веду аморальный образ жизни. 

6 лет страха и принятие собственного ВИЧ-статуса

— Свой статус я скрывала 6 лет, потому что очень боялась потерять родных и близких. Моя мама потеряла сознание, узнав о болезни. Это произошло случайно, когда по почте пришло приглашение к инфекционисту. Мама спросила, что это такое, и я ответила, что у меня ВИЧ. Как она стояла, так и упала. Тогда мне пришлось ей сказать, что это была неудачная шутка. Но спустя годы мама все-таки узнала и приняла это.

Со временем Татьяна осознала, что устала бояться. Ключевым моментом стал шантаж ее мужа.

— Как-то я собиралась с подружкой в Румынию. Отношения с мужем к тому времени испортились, он спрятал мои документы. Когда подружка пришла за ними, он сказал ей: «Она твоя лучшая подружка? Да? А ты знаешь о ней все?». Тогда я поняла, что это шантаж. Никто, кроме мужа, его мамы и врачей не знал про мой статус. Я пыталась это скрыть. 

После того, как муж шантажировал меня перед подругой, я собралась мыслями, позвала своих друзей и сказала о том, что я ВИЧ-инфицирована. Я всех сильно напугала, но успокоила друзей, сказала, что я слежу, чтобы не пораниться и кровь не текла. Меня все поддержали, только одна девушка испугалась и отошла в сторону. Она даже спрашивала общих друзей, как они могут «с этой спидозницей» общаться. Через 20 лет я узнала, что ее ребенок инфицирован ВИЧ.

Когда я открыла свой статус — я выбрала себя. Моя жизнь постепенно стала налаживаться. Мои друзья всячески старались меня поддержать, объединились вокруг меня. Тогда я поняла, что многим людям не хватает этой поддержки, потому что они по разным причинам боятся открыться. Когда я открылась друзьям, я дала им разрешение говорить о моем статусе со своими родными и близкими и приводить меня в пример, как человека, который болеет, но живет нормальной жизнью. Я хотела показать всем, что ВИЧ — это не приговор.

В 2008 я начала принимать терапию. На тот момент я себя очень плохо чувствовала. Из-за низкого иммунитета проявились оппортунистические инфекции (заболевания, сопутствующие ВИЧ). Первые препараты для терапии дали очень сильные побочные эффекты. Мне заменили терапию. В самом начале я пила много препаратов, по 5-6 разных видов лекарств. Сейчас терапия — это всего 1 таблетка. Процесс лечения был долгий из-за низкого иммунитета. Я почти год восстанавливала здоровье. Благодаря терапии я смогла начать работать, потому что до нее усталость, слабость и отсутствие энергии были моими привычными состояниями. Благодаря терапии я осталась жива.

Сейчас я активно работаю с ВИЧ-положительными людьми, рассказываю им о возможностях терапии для нормальной жизни, о рисках отказа от лечения. Я своим примером стараюсь показать, что человек может жить обычной жизнью даже с таким диагнозом. 

Также я бы хотела обратиться ко всем — аккуратнее высказывайтесь о ВИЧ-положительных людях. Они могут оказаться вашими родными, друзьями и знакомыми. Если вы будете говорить о ВИЧ языком ненависти, люди с ВИЧ-статусом побоятся вам открыться. Важно понимать, что инфекция не выбирает твое социальное положение, заразиться может любой человек, независимо от жизни, которую он ведет. Давайте будем добрее друг к другу.

Наталия Преображенская

Читайте также:

• Бельцкий нарколог рассказал, как понять, что ваш близкий человек употребляет наркотики
• ВИЧ-положительные люди в Молдове сталкиваются с осуждением, из-за чего ограничивают себя в правах
• Где в Бельцах бесплатно можно сдать анализы на ВИЧ, туберкулез, гепатиты В, С и сифилис