Бельцы полвека назад: рассказы Менделя Вейцмана

«СП» публикует воспоминания бельчанина Менделя Вейцмана о нашем городе и еврейской жизни в нём во второй половине XX века. Рассказы были опубликованы в интернет-еженедельнике «Мы здесь», выходящем в Иерусалиме и Нью-Йорке.

Серебряная ложечка

Что вам сказать? В Бельцах не было более популярного человека, чем Лазарь Моисеевич. Зимой и летом всё (или почти всё) взрослое население городка спешило в ту точку, где пересекались Пушкинская и Ленинградская*. Именно на этом перекрестке стояла ничем не приметная палатка № 29.

У каждого была своя причина заявиться сюда. Одних мучила жажда, других — любовь, третьи просто хотели поздороваться с Лазарем Моисеевичем, озариться его улыбкой и перекинуться парой слов. Всё-таки он был мудрым человеком и для каждого находил доброе слово. А советов в его голове было больше, чем у Ротшильда денег.

И всё же главное, ради чего спешили сюда люди,— это напиток, приготовленный по его рецепту. У каждого времени свои вкусы и свои запахи. Теперь бы тот напиток назвали коктейлем. Никто, правда, не знал, из чего состоит этот волшебный продукт.

Мастер умел хранить тайну. Но знатоки поговаривали, что там непременно присутствует не меньше полстакана хорошего вина, конечно, красного. Наверное, добавлял и пару ложечек сладкого лимонного или вишнёвого сиропа. Не обошлось и без настоя какой-то травы. Знатоки на этом не останавливались, и каждый на своё разумение или догадки добавлял ещё какие-то примеси. Но напиток, надо сказать, распрекрасный. Люди из интеллигенции называли его напитком богов, а люди попроще — «шприцем».

Скажу больше: считалось за счастье, если жених перед хупой (здесь: церемонией бракосочетания. — «СП») умудрялся в заметной палатке выпить на ночь этот «шприц». Говорят, невеста была в восторге и много лет спустя вспоминала божественную ночь.

Где правда, где выдумка, теперь уже никто не знает. Но как счастлив был Лазарь Моисеевич, когда в полдень или под вечер к его палатке стекался рабочий люд, молодые дамы в открытых сарафанах, пенсионеры. Перед каждым он расплывался в улыбке. А те в ожидании прохладительного напитка зачарованно следили за его быстрыми руками.

Особенно завораживал момент, когда он из белоснежного футлярчика вытаскивал заветную серебряную ложечку, описывал невероятную дугу и с нежностью опускал в стакан с живительной влагой. А рядом цвела персидская сирень, и аромат её смешивался с запахом янтарного стакана.

Лазарь Моисеевич считал себя самым счастливым человеком на свете. Его любили. К нему тянулись и, опрокинув заветный эликсир свежести, бодрости и здоровья, с благодарностью покидали палатку № 29. А он, волшебник и жонглёр, знал, что завтра они снова придут. И мысль, что без него, без его трудов не может жить местечко, наполняла его радостью и гордостью. Он нужен людям. А что может быть выше этого?

Лазаря Моисеевича я знал с детства. Меня к нему приводили мой отец и его друг Залман. Пока они наслаждались жароутоляющим «шприцем», он совал мне крохотный кулёчек с заветными подушечками. Нет, вы не ели таких подушечек и не знаете, не могли знать, как радовалось сердечко пацана, получившего сладкие-пресладкие камушки с повидлом внутри, а сверху — с искристым сахаром!

Боже, сколько лет прошло с тех пор! Я давным-давно живу со своей семьёй в Израиле. Скоро мои внуки будут такими, каким я впервые пришёл в палатку, и кудесник Лазарь вручил мне пакетик со сладостями, а я завороженно следил (ел подушечки и следил), что он вытворял со своей серебряной ложечкой, и слышал, как она позвякивала в стакане.

И вдруг эта неожиданная встреча с ним на свадебном торжестве на Земле Обетованной! Конечно, старик меня не узнал. А я, захлебываясь, рассказывал ему, как впервые с отцом и его другом Залманом пришёл к нему в палатку. Он был в восторге от моего рассказа.

— Это правда? Неужели помните? А я думал, что все забыли меня.

— Лазарь Моисеевич, приготовьте мне, пожалуйста, стакан «шприца», — попросил я его.

Он встал, выпрямился, поправил галстук, и на его лице засияла улыбка. На мгновение он стал прежним Лазарем, каким я помнил его по Бельцам. Взял со стола рюмку, налил в неё немного колы, сухого вина, газированной содовой воды.

— Рива, где моя ложечка? — обратился он к жене.

— Лазарь, она же у нас дома, в серванте, ты что, забыл?

Тогда, взяв со стола вилку, он быстро размешал содержимое и, как в былые годы, молниеносно преподнёс мне рюмку «шприца».

— Тринк гезынтерейт лоз дэр войл бакимэн (пей на здоровье и чтобы тебе было на пользу),— сказал он улыбаясь.

Я пил приготовленный моим старым знакомым коктейль, но почему-то не испытывал забытые ощущения. Что-то не сработало. Или коктейль был не тот, или я изменился за прожитые годы? А может, потому что у Лазаря Моисеевича не оказалось под рукой той серебряной ложечки из моего детства?

* Описываемые события происходили в 60-е годы прошлого века.

Крылатая фраза

Открытие в нашем городе профтехучилища явилось спасательным кругом для многодетных семей и для тех учеников, кто не собирался учиться в высших учебных заведениях. В училище поддерживалась строгая дисциплина. За малейшую провинность и нерадивую учёбу грозило отчисление.

Завучем был Лев Львович Кругляк — маленького роста, быстрый, очень эмоциональный. Он мчался по коридору училища, семеня короткими ножками, пыхтя сигаретой, как разогнавшийся паровоз, окутанный клубами дыма. Замещая заболевшего преподавателя, Лев Львович влетал в напряжённо ждущий класс с единственным словом: «Контрольная» — и через несколько минут, убедившись, что все работают, исчезал на два урока, оставляя нас наедине с учебниками и конспектами.

Как-то мой соученик, парень из деревни, попал в милицию за драку. Тут же об этом инциденте был оповещён завуч. Лев Львович буквально ворвался в класс с криком:

— Ты опозорил нас, документы на столе, убирайся вон, чтобы духу твоего здесь не было!

Дождавшись окончания занятий, приятель обратился ко мне:

— Что делать? Помоги, придумай что-нибудь.

— У тебя есть единственный шанс, попробуй! Попытка — не пытка! Зайди к завучу и скажи, что твой отец работает завхозом в колхозе. Понял?

Я проводил его к кабинету завуча и втолкнул в дверь, а сам прильнул к замочной скважине.

— Как, ты ещё здесь? — наливаясь пунцовой краской, прошипел сквозь зубы завуч.

— Лев Львович, отец убьёт меня, если узнает, что я отчислен из училища, а он работает в колхозе завхозом.

Завуч внимательно посмотрел на парня сквозь щёлочки прищуренных глаз, вытащил сигарету и затем мягко и очень внятно произнес:

— Хорошо, иди домой, и ты знаешь, что надо делать.

— Что значит "...иди домой, и ты знаешь, что надо делать"?— спросил меня озадаченный соученик.

— И ты, болван, не понимаешь? Езжай домой, возьми несколько ящиков отборных овощей и фруктов и рано утром, чтобы никто не видел, отвези Львовичу домой.

Получив столь увесистый презент и похлопывая по плечу своего ученика, Лев Львович спросил:

— У тебя язык есть?

— Нет, языка нету, — с сожалением протянул соученик (так и не сообразив, какой язык имеется виду).

— Ну хорошо, хорошо, иди позавтракай — и на учебу.

С тех пор фраза, высказанная Львом Львовичем, стала крылатой, и не только среди учеников. Её можно было услышать в различных вариациях, в зависимости от ситуации, в прямом и переносном смыслах. Например, муж — жене: «Иди на кухню, и ты знаешь, что надо делать!» Или — детям, не подготовившимся к урокам: «Идите в свою комнату, и вы знаете, что надо делать!»

Прошло много лет. Я стоял в огромной очереди в ОВИРе. Из заветной двери вышел мой бывший завуч с папкой под мышкой, явно довольный собой.

— Здравствуйте, Лев Львович, вы что, тоже уезжаете?

— Да, максимум через месяц, — шепнул он мне на ухо.

Я пошёл проводить его, чтобы получить нужную информацию.

— Как же вам так быстро удалось?

— Понимаешь, у меня тут есть свой человек, так он мне прямо сказал: «Львович, ты хочешь уехать в течение месяца, так иди домой, и ты знаешь, что надо делать!»

Справка-Пояснение
Мендель Вейцман родился в 1951 году в Бельцах, давно живёт в Израиле, в Беэр-Шеве. Автор нескольких сборников. Его любимый жанр — небольшие юмористические рассказы и смешливые этюды. Печатается в центральных русскоязычных газетах Израиля «Вести» и «Новости недели», в иллюстрированном журнале «7.40» , а также в американских «русских» газетах. Он — младший из трёх братьев Вейцман, Зиси и Арон тоже известны в издательском и литературном мире Израиля.

Материал опубликован в № 16 (1171) «СП» от 26.04.2017.