[/caption]В начале марта прошлого года в частном секторе в переулке Б. Главана взорвался баллон с газом. Хозяйка дома скончалась, её дочь перенесла несколько операций по пересадке кожи. О том, как она пережила этот год, чудом выжившая Татьяна Карауш рассказала «СП».Инцидент произошёл в обед 4 марта минувшего года. Гражданский муж в ходе ссоры угрожал, что взорвёт дом, и, в конце концов, прогремел взрыв. Открыв баллон с газом, мужчина зажёг спичку. Взрывной волной выбило окна, двери, обрушились стены пристройки, рухнула часть шиферной кровли.
Как сообщили день спустя журналисту «СП» соседи, взрыв дал о себе знать грохотом и дребезжанием стёкол, осколки различных материалов отбросило на несколько метров. Хорошо, что поблизости не было детей, говорили люди, но самое главное, что в доме в момент взрыва не было маленького сына Татьяны.
Врачи Станции скорой помощи доставили двух женщин в реанимацию. Больше всего пострадала мать Татьяны. У 61-летней женщины диагностировали ожоги II и III степени, площадь поражения — 40 % поверхности тела.
Сожителя, который скрылся с места происшествия, вскоре задержали. Было возбуждено уголовное дело.
Через день после взрыва: стена полуразрушена, кровля «поплыла», двери висят на верхних петлях. Фото из архива «СП».
Спустя пять дней мать Татьяны скончалась. Сама она продолжала находиться под наблюдением врачей и перенесла ряд операций в ожоговом центре Кишинёва: «У меня обгорели лицо, руки, ноги. Я перенесла три операции по пересадке кожи. Спасибо врачам, ногу спасли. Думали, что гангрена, собирались ампутировать до колена. Но обошлось».
Главное воспоминание о больнице — это боль: «Я жила на наркотиках. По 5—6 раз в сутки мне давали морфий. Потому что, как только накатывала боль, я начинала кричать, как сумасшедшая. А перевязки... Врачи привязывали меня по рукам и ногам к кровати и отрывали бинты с мясом. Я просила: ''Намочите их, чтоб не было так больно''. А они говорили: ''Ты потерпи, дорогая, мы должны рвать с гноем, а если бинты намочим, он останется''. Думала, что не вынесу этого. Как только слышала каталку медсестры, молила Бога, чтоб он меня забрал. Одна перевязка равносильна смерти. Это так страшно, когда болит всё тело».
Взрыв ревности
Причину ссоры, закончившейся взрывом, Татьяна объяснила ревностью. По её словам, сожитель и раньше поднимал на неё руку, угрожая физической расправой, но она прощала: «Я не могу сказать, что Сергей плохой человек. Нет. Мама его уважала, хорошо к нему относилась. Но его ревность тяжело было переносить». Жизнь текла своим чередом, но сцены ревности периодический повторялись, последняя обернулась трагедией.
«Он открывал баллон, я закрывала. Угрожал: ''Щас я взорву, отойди! Мне никто не помешает, вы сдохнете сейчас!'' Мама, которую он до этого толкнул в дверной проём, только стала подниматься, а он толкнул меня на неё. Снова открыл баллон, газ выходил с шипением. Потом баллон упал, газ течёт на нас, в это время он чиркает спичкой. И сам босиком, без обуви, из кухни выбегает на улицу. Прогремел взрыв, его тоже задело, но не так, как нас.
У мамы ноги горели, как бумага, я повалила её, снегом стала тушить. Одежда на нас обгорела, а на голове — волосы. Это было ужасно. Никакой помощи он не оказал, сел в машину, побуксовал в снегу — и уехал. Его задержали на заправке на Молодово. Парень по его виду понял, что что-то не так, и вызвал полицию. Три дня, пока он был в больнице, полицейские днём и ночью стояли у двери палаты, чтобы он не сбежал», — вспоминает Татьяна тот трагический день.
«Мы с сыном на дороге»
Пристройка, где взорвался баллон, разобрана, котелец лежит у стены. Внутри тоже разруха. «Дом непригоден для жилья. Одежда, мебель, техника сгорели. Что тут? Стены, потолок обваленный. Нужно валить и заново строить. На всё это нужны финансы, которых у меня нет. Я живу на зарплату в 2200 леев, — объясняет Татьяна, признаваясь, что обстоятельства вынудили её брать взаймы деньги. — Я уже должна людям 10 тысяч леев, и это при том, что у меня на иждивении маленький ребёнок. Мы всё это время фактически находимся на дороге, потому что своего жилья нет». Помогают соседи, знакомые, выручает брат, у которого находился сын Татьяны всё время, пока она лежала в больнице.
«Меня мучает вопрос: как жить дальше без крыши над головой с ребёнком? Никто из родственников Сергея не извинился, материально не помог, даже не спросили: ''На что вы живёте? Как перезимовали? Есть ли у вас что покушать?'' Когда мы встречаемся в коридоре суда, они только плюют в мою сторону, обзывают и проклинают», — не скрывает Татьяна своей обиды.
Пристройка, где взорвался баллон, разобрана, котелец лежит у стены.
Молодой мужчина обвиняется по трём статьям Уголовного кодекса: уничтожение или повреждение имущества, насилие в семье, умышленное убийство. Степень его вины должна определить коллегия из трёх судей.
«Ещё в самом начале на заседании судья прямо сказала: он угрожал, что, как только выйдет, со мной расквитается. В первую очередь с ребёнком, чтоб мне больно было. А потом со мной. Я им сказала: ''Он сжёг заживо мою маму, оставил меня с ребёнком без крова. Как жить?'' Судьи решили содержать его под стражей. А спустя год, в конце апреля, они вынесли решение о домашнем аресте», — с ужасом повествует Татьяна.
Теперь к бремени неуверенности в завтрашнем дне прибавился ещё и страх за сына и себя. «Кто даст гарантию, что он не сможет выехать на пару часов из своего села, чтобы расправиться с мной и моим сыном? Да, есть результаты двух экспертиз, где Сергей признан здоровым. Но кто знает, что у него в голове. Как они могли его отпустить, зная, что он мне угрожал?» — задаётся вопросом Татьяна. Жалобу на решение инстанции она уже подала в Апелляционную палату в надежде, что определение суда будет отменено и срок содержания под арестом продлят ещё на три месяца.
Единственное, что пока осталась у неё, — это надежда. Но и та с каждым днём слабеет.
Вячеслав ДОЛГОВ
P. S. Получить комментарий Сергея в данный момент невозможно — любые контакты с внешним миром при домашнем аресте запрещены.
