- Сплошная Политика
Политические эксперты Алексей Тулбуре (справа) и Виктор Чобану беседуют о прошедшем в Румынии первом туре президентских выборов.
Политические аналитики Алексей Тулбуре и Виктор Чобану в передаче TUK Talks обсуждают итоги первого тура выборов в Румынии и возможные последствия для Молдовы. Почему успех Джордже Симиона называют тревожным сигналом? Что объединяет современных популистов — от Бухареста до Вашингтона? Какова роль протестного голосования, и почему даже у демократических обществ появляются симпатии к авторитарным лидерам? Рассказываем, о чём говорили эксперты.
От популизма к угрозе демократии: какие уроки даёт Молдове опыт соседей
Виктор Чобану: «У людей накопленная усталость уже от власти»
— Я бы не сказал, что результат первого тура выборов в Румынии оказался неожиданным, хотя разрыв между первым и вторым местом — 41% против 21% — действительно впечатлил. Насколько вообще можно преодолеть разницу в 20% во втором туре, который состоится 18 мая?
Стоит вернуться к ноябрьским выборам, которые мы тоже тогда подробно обсуждали. Тогда был настоящий шок: неожиданно появился Кэлин Джеорджеску. Какими методами, тиктоковскими алгоритмами и внешними деньгами финансировалась та кампания? Человек буквально из ниоткуда становится фаворитом президентской гонки в стране, которую мы считали уже устойчивой демократией. Затем последовали известные события — Конституционный суд аннулировал результаты выборов, сочтя, что вмешательство извне имело место, и назначил повторное голосование.
4 мая в центр внимания выходит Джордже Симион — уже не фигура «из ниоткуда», а человек с публичной биографией. И в ноябре, и сейчас он шёл фактически плечом к плечу с Джеорджеску. Полученный им результат — отчасти результат манипуляций, но во многом — выражение протестного голосования. Тогда — в ноябре, и теперь.
Партии, входящие в правящую коалицию Румынии, — это политические силы, которые на протяжении десятилетий были при власти. Люди устали. Это обычная ситуация: один срок, второй срок — и к концу второго людям уже хочется перемен. Поэтому, на мой взгляд, такой результат — в первую очередь отражение протестного голосования.
В Румынии до сих пор идут споры: кто такой Симион? Пророссийский политик? Или фигура, за которой стоят местные скрытые силы? Его результат уже привёл к отставке премьер-министра Марчела Чолаку. А Елена Лоскони, финалистка ноябрьского тура, получила на этих выборах весьма скромный результат и тоже ушла в отставку с поста главы партии «Союз спасения Румынии». Румыния стоит на перекрёстке.
На втором месте — явно проевропейский кандидат, действующий мэр Бухареста, но отстаёт он значительно. А Симион — лидер партии, которую называют националистической, хотя в первую очередь она популистская. Он обещал, что каждому румыну построят дом за 35 тысяч евро, а после первого тура заявил, что это была шутка. Но это вовсе не шутка — это технология ведения кампании. Популистский тренд, характерный не только для Румынии, но и для всей Европы. Выборы в Германии, Франции, США показывают, что он набирает силу.
Поэтому румынам есть над чем задуматься перед вторым туром. В какую сторону должна развиваться их страна?
Алексей Тулбуре: «Это отход от демократии, отход от свободы, это путь фашизации Румынии»
— Конечно, интересно рассматривать происходящее в соседней Румынии в молдавском контексте, но важно понимать, что эти процессы вписываются в гораздо более широкий — общеевропейский и глобальный — контекст. Мы видим выход на политическую авансцену традиционалистских, суверенистских сил, которые продвигают определённую ценностную повестку.
Так, Джеорджеску и Симион говорят, что Румыния должна «жить в мире со всеми». Это звучит красиво — кто не хотел бы жить в мире со всеми? Но если кто-то, с кем ты хочешь дружить, убивает тебя — нужно как-то защищаться, предпринимать меры.
Во внутренней политике они декларируют идею самодостаточной автономии — возрождение национальной промышленности, сельского хозяйства, курса на самообеспечение. Однако примеров стран, которым это действительно удалось, в Европе немного. Это, разве что, Румыния времён позднего Чаушеску, когда была поставлена цель полностью расплатиться с внешним долгом и производить всё внутри страны — от яиц до самолётов. И Албания, прошедшая схожий путь. Обе — жёсткие тоталитарные коммунистические режимы послевоенного времени.
Идеи, которые сегодня озвучивают такие политики, как Джеорджеску и Симион, по сути повторяют риторику тех лет. Не случайно в круг «героев» этих политиков входят Чаушеску, Антонеску, представители легионерского движения. Сначала они об этом говорили открыто, потом перестали — слишком прямыми оказались правовые последствия. Так, Диану Шошоакэ, связанную с партией «Альянс за объединение румын», сняли с выборов именно за прославление фашизма.
Они усвоили этот урок. Под давлением — в том числе от своих праворадикальных коллег из Европы — отказались от публичного использования подобной риторики. Но, на мой взгляд, они просто прикрыли то, во что на самом деле верят. И путь этот ведёт к фашизму — современному, XXI века. Возможно, он выглядит иначе, чем в XX веке, но в своей сути остаётся тем же: ксенофобия, ненависть к инаковости, дискриминация.
Это бьёт по самым уязвимым. Вспомним, как нацистская Германия уничтожала гомосексуалов, этнические меньшинства. Сегодня мы наблюдаем отход от демократии и свободы, и если всё пойдёт по такому сценарию, это будет путь к фашизации Румынии.
То, что происходит сейчас в Соединённых Штатах, сложно напрямую назвать фашизмом, но отдельные черты — элементы исключительности, действия власти в обход правовых рамок, особенно в отношении депортаций — всё же присутствуют. А это уже противоречит основным принципам демократии.
Почему это важно и для нас? Потому что у нас в Молдове — осенью выборы. Когда мы говорим о протестном голосовании, которое сегодня наблюдаем в Румынии, нужно помнить: у нас оно уже было, в прошлом году. Мы не можем закрывать на это глаза, даже если президент и правящая партия предпочитают не поднимать эту тему. Конечно, манипуляции, пропаганда, коррупция — всё это было и имеет значение. Но элемент протестного голосования был и остаётся реальностью.
Важно понять, почему протестный электорат делает такой выбор — в Румынии, в США, и, возможно, у нас. Ведь это голосование, по сути, антиевропейское. Оно отдаётся партиям и политикам, с которыми в иное время никто бы и за руку не поздоровался, а теперь они претендуют на победу и на ключевые позиции в обществе.
Одна из причин — безусловно, коррупция. Возьмём хотя бы Социал-демократическую партию Румынии (PSD). Это политические наследники бывшей коммунистической партии. Первый лидер PSD — Ион Илиеску, один из ключевых деятелей румынской компартии, дважды становившийся президентом уже постреволюционной Румынии. В те времена партия была полна представителей старой номенклатуры.
Сейчас там новые лица, но суть осталась. PSD продолжает ассоциироваться с коррупцией, с отсутствием внутренней демократии. В партии доминируют так называемые «местные бароны», которые контролируют регионы — уезды, города, коммуны — и пользуются этим в личных целях, попросту обворовывая свои сообщества.
Эта партия имеет и весьма сомнительную репутацию в Молдове. Именно в период захваченного государства PSD активно поддерживала Плахотнюка — по сути, мафиозную систему. Причём не только на двустороннем уровне, но и на международных платформах, в том числе в Европарламенте. В определённый момент там было невозможно даже принять документы по ситуации в Молдове, когда у нас уже украли миллиард и поставили под контроль всю судебную систему. Причина — блокировка со стороны социалистов. А социалисты — это вторая по численности группа в Европарламенте.
И в этой группе именно румынские депутаты держали монополию на молдавскую тему. Никто не вникал в детали, все им верили. А они уверяли, что у Плахотнюка, может, и есть недостатки, но он «проевропейский», и тем самым якобы предотвращает худшие сценарии.
Вспомним, сколько социальной несправедливости было в Румынии во время пандемии. Людям всё запрещали, штрафовали за малейшие нарушения, а те, кто был у власти, сами этими ограничениями не особенно обременялись. Нужно было — проводили партийные съезды, нужно было — устраивали свадьбы. То же самое, как у нас история с Кику — и в Румынии происходили похожие вещи. Люди и так страдали от ограничений и штрафов, а тут ещё и это. Бизнес тогда серьёзно пострадал, и теперь Румыния находится на последнем месте в ЕС по экономическим показателям и по уровню бюджетного дефицита. Это непривычная ситуация — раньше на последнем месте была обычно Болгария, а Румыния чуть выше. Сейчас они поменялись местами.
Все эти проблемы — хронические, десятилетиями не решавшиеся, — накопились. И теперь многие ошибочно связывают эти трудности с европейским выбором страны, с ЕС. Хотя на самом деле это следствие того, что политический класс на месте просто не справляется. У нас, в Молдове, тоже может быть так. Или уже происходит.
Неясно, что можно успеть изменить до выборов, но очевидно, что в молдавском обществе накопилось недовольство из-за нерешённых проблем. Мы уже даже не говорим о реформе юстиции или реальной борьбе с коррупцией. Возьмём только последние данные от Национального бюро статистики: за последние годы, а именно с 2021 года, то есть при нынешней власти, растёт доля бедных и крайне бедных. А в сельской местности бедность превышает 40%. Это значит, почти половина людей живут в условиях крайней нужды. И это не чьи-то фантазии — это официальная статистика.
Мы всё никак не можем увеличить число тех, кто поддерживает идею европейской модернизации — благородную, правильную, красивую идею. Потому что те реформы, которые якобы делаются ради европейской интеграции, далеко не всеми ощущаются в реальной жизни.
Вот почему опыт Румынии — это для нас серьёзный урок. Через несколько месяцев мы можем оказаться в похожей ситуации. Например, если ту самую роль популиста вдруг решит примерить на себя Додон. Он, кстати, уже заявляет о намерении переименовать Партию социалистов. И в этом его можно даже поддержать — потому что социалистами они никогда по сути и не были. Это оппортунисты с элементами дикого популизма и суверанизма. Пусть переименовываются — они уже начали готовить себя к новой роли.
Поэтому мы должны очень внимательно наблюдать за тем, что происходит в Румынии. Анализировать и учиться. Потому что если мы не поймём, почему румыны голосуют вопреки логике — ведь страна уже в ЕС, в НАТО, экономика выросла в разы, доходы тоже — но люди голосуют иначе, чем ожидалось, то мы не поймём, что происходит и у нас.
Многие молдаване с румынским гражданством приняли участие в этих выборах. Это показывает, что люди осознают важность происходящего и понимают, что голосуют за своё будущее. С одной стороны, это радует. А с другой — несмотря на призывы правящей партии и президента, молдаване проголосовали за Никушора Дана. Он победил в Молдове, сам об этом сказал в своей речи.
На мой взгляд, это говорит о зрелости молдавского избирателя. Мы — не те, кто слепо слушает, что ему скажут. Один румынский либеральный депутат в Европарламенте даже резко отреагировал — дескать, Майя Санду не сдержала слово, не поддержала кандидата от коалиции. Но Майя Санду — не пастух, а граждане — не стадо овец. Она — президент, а каждый гражданин свободен принимать собственные решения. И молдаване это продемонстрировали: мы голосуем по совести, по убеждениям, а не по указке. Если позиции совпадают — как это было, например, с Еленой Ласкони — тогда поддержка есть. Мы тогда проголосовали за неё, потому что было полное ценностное совпадение.
А в этот раз диаспора румын в Молдове выбрала Никушора Дана. В то же время румынская диаспора в других странах отдала голоса Симиону, суверанисту. Это говорит о структурных различиях между молдавской и зарубежной румынской диаспорой. Ведь за границей Румынии очень много сезонных рабочих — они трудятся во Франции, Испании, Португалии, Греции, Великобритании, тяжело физически работают. Для них текущая ситуация в стране кажется ненормальной, и они голосуют за тех, кто обещает простые решения: «Румын сам себе хозяин», «Мы никому не подчиняемся», «Построим рай у себя» и так далее. Типичное «Сделаем Румынию великой снова».
И тут заметно, как риторика Симиона пересекается с риторикой Трампа и даже Путина. Путин заявляет, что Советский Союз — главный победитель в войне. Трамп недавно сказал, что именно США выиграли обе мировые войны и теперь будут устраивать парады. Трамп говорит о сокращении госаппарата — Симион тоже говорит, что надо уволить 500 тысяч чиновников. Совпадение в мышлении, в посылах, в действиях. Но то, что происходит в США, явно не идёт на пользу этой стране: изоляционизм, подрыв институтов, разрушение экономики и государства. Впервые с послевоенных лет избранный президент США — Трамп — имеет самый низкий уровень популярности среди всех своих предшественников.
Да, сегодня наблюдается подъём традиционалистских сил. Но я не считаю, что это устойчивое явление. Всё будет меняться. Главное — понять, как нам защитить себя и свою страну. Речь идёт не просто о евроинтеграции и членстве в ЕС. Вопрос стоит глубже: либо мы остаёмся пусть и не самой сильной, но свободной демократической страной, либо мы скатываемся в сторону фашистского режима — когда в обмен на сомнительные экономические обещания готовы отдать свою свободу в руки сильной власти.
Популисты наступают: чему Молдове стоит поучиться у Румынии
Виктор Чобану: «Наша оппозиция обещает то, что никогда не осуществится»
— Если через две недели Джордже Симион всё-таки победит, обсуждение его запрета на въезд в Молдову уже не будет теоретическим. Председатель парламентской комиссии по безопасности Лилиан Карпа уже заявил: всё зависит от того, какие данные имеются у Службы информации и безопасности. Если аргументы там весомые — запрет отменять никто не станет.
С одной стороны, Симион — яркий сторонник объединения Румынии и Молдовы. С другой — сам он заявлял, что в случае агрессии помогать Молдове не собирается и что вообще любую помощь надо прекратить. Какой же он тогда унионист? По логике, он должен был бы настаивать на максимальной поддержке и говорить: «Если начнётся агрессия — мы объединяемся за 24 часа». Но тут сплошные нестыковки. И у популистов так на каждом шагу.
Вспомним, как Трамп менял цифры в своих речах: то 350 миллиардов, то 500, потом вообще «Украина ничего не должна». Или предвыборная «шутка» Симиона о домах по 35 тысяч евро каждому румыну. Поэтому к их заявлениям нужно относиться с большой осторожностью, а не воспринимать их на веру. Это популизм — не столько экстремизм или национализм. Потому что популисты всегда предлагают простые и быстрые решения. Вот пример: «сократим 500 тысяч чиновников». Кто их считал? Где, когда и сколько на самом деле нужно сокращать? Может, достаточно и 10 тысяч. Но 500 тысяч — звучит эффектно, с нулями. А избирателю нравятся эффектные цифры.
Скажу, может быть, крамольную вещь: Румыния могла бы стать краткосрочной прививкой от популизма. Допустим, Симион побеждает, собирает большинство с Шошоакэ и прочими одиозными фигурами — и за полгода проваливает экономику. Люди прозреют, и начнётся откат. Но, как показывает практика, так не бывает. Когда такие политики приходят к власти, они устраиваются там надолго, демонтируют демократию и остаются у руля на долгие годы. Поэтому такой сценарий — хоть и логичный на первый взгляд — очень опасен. И задача общества — по возможности не допустить таких людей к власти.
Мы привыкли думать, что в Румынии — устойчивая демократия. Да и об Америке так думали. А потом появляется Трамп — человек, который говорит: «Конституция? Неважно. Суды? Всё равно. А давайте купим Гренландию, сделаем Канаду 51-м штатом». Это снежный ком, последствия которого никто не может предсказать. Как остановить? Теоретически — через два года на выборах в Конгресс. А может — и нет. Может, будет четыре года хаоса и подрыва институтов. Сколько лет потом Америке восстанавливать доверие — непонятно.
Вот почему и Румыния, и США для нас — важные примеры. Потому что и у нас есть свои «суверанисты». Тот же Додон, который снова готовит себя к роли спасителя. Ближе к выборам мы ещё увидим в поле множество фигур, которые пока в тени. Оппозиция как таковая — не проблема. Проблема — в том, что она обещает невозможное: бесплатный газ, рост доходов в 10 раз и прочее. И если не относиться к этому критически, это может дорого стоить всей стране.
Алексей Тулбуре: «В определённых обстоятельствах приходит такой персонаж, как Гитлер, и дальше всё происходит очень быстро»
— Приведу один пример — Веймарская республика в Германии, которая образовалась после событий 1918 года. Была принята новая конституция, это был период демократии. Вообще исторически Германия не была демократией, это была империя во главе с императором. Но был короткий период демократии — с 1918 по 1933 год. В силу определённых обстоятельств приходит такой персонаж, как Гитлер, который тоже обещал возрождение экономики, очень простые вещи обещал. Он стал канцлером, так как традиционный германский политический класс считал, что они будут контролировать и его, и его министров. Никто не смог его проконтролировать — через два месяца он просто аннулировал остальные партии. Уже к середине 1933 года не было ни свободной прессы, ни других партий, ничего — была одна партия и фюрер во главе страны. Это очень быстро всё случилось.
И в Румынии есть в прошлом такие периоды: начиная с королевской диктатуры 1938 года, потом диктаторский фашистский режим маршала Антонеску, короткий период легионерского государства и так далее. То есть институциональная память может сработать. И Симион идеально подходит под это дело. Он, наверное, не глупый человек, но при этом не очень образованный. Он нигде никогда не работал — в традиционном смысле, когда человек приносит какую-то пользу, где-то получает зарплату или продвигает какой-то бизнес. У него всегда были какие-то такие занятия. Одно время он был лидером болельщиков футбольного клуба «Стяуа». Кстати, владелец этого клуба, Джиджи Бекали, уже заявил о том, что будет поддерживать Симиона — там есть прямая связь.
Потом Симион одно время носился по Молдове и говорил, что он лидер унионистского движения. При этом с пренебрежением высказывался и о Молдове, и о молдаванах. Отсюда и его запрет на въезд, потому что он тут подрывал ситуацию. «Бессарабия — румынская земля» — это он сначала в Молдове декларировал, потом в Румынии насаждал. Это его рук дело.
Он человек без особых моральных пределов, который может пообещать что угодно, сделать что угодно. Это готовый человеческий продукт для диктатуры, который не остановится перед запретами, моральными ограничениями, конституционными ограничениями и так далее.
Мы уже видим, что с ним готовы сотрудничать — вот в чём ещё проблема. PSD, социал-демократы, которые победили фактически на парламентских выборах и стали лидирующей партией в проевропейской коалиции, заявляют, что партия выходит из коалиции, а премьер подаёт в отставку. Но почему одна партия вышла, а остальные все остались и заявили о безоговорочной поддержке Никушора Дана? А эта партия развалила коалицию, заявила о том, что никого не поддерживает, и создала условия для нового президента. Наверное, Чолаку и вся партия считают, что Симион победит, и так создали условия для формирования нового большинства.
Так называемым социал-демократам тоже надо переименоваться в суверанистов, потому что там с социализмом мало что общего. Они дают понять Симиону, что мы готовы участвовать в новой коалиции. Там сформируется какое-то большинство, может кого-то перекупят — социал-демократы это умеют делать. Вот о чём идёт речь — нет широкого фронта сопротивления подобным намерениям. А наоборот, есть готовность социал-демократов принять новый режим. Никакие они не социалисты и не социал-демократы. Они — воры, скорее разделяющие ценности суверанизма. Нет у них широких демократических взглядов. Просто они входят в европейскую политическую семью, где им объяснили, что нужно скорректировать своё поведение. И румынские социал-демократы решили: ок, нет проблем. Но по-настоящему это партия не проевропейских взглядов.
Поэтому мы видим, что там происходит: Симион — с одной стороны, «социал-демократы» — с другой, а между ними ещё какие-то люди, которые готовы к новой румынской реальности.
У нас, допустим, если PAS не получает большинства — а, наверное, они его и не получат — дальше многое зависит от того, 30 мест они получат в парламенте или 40. Это важно. У нас есть социалисты, шоровцы, Усатый, «Альтернатива», к которой много вопросов. Хотелось бы понимать, что происходит с этим блоком, потому что это наиболее вероятный партнёр PAS, если PAS будет формировать большинство.
Но мы видим заявление мэра Кишинёва о том, что он будет запрещать ЛГБТ-парад. А когда мы вступаем в Европейский союз — мы или любая другая страна — там есть блок вопросов, которые не подвергаются обсуждению, и переговоры по ним не ведутся. Это права человека. Будут говорить об экономике, об управлении, о переходном периоде — но права человека не предмет переговоров. Нужно принять, что это фундаментальные ценности Евросоюза.
Сначала представитель блока, называющего себя проевропейским, говорит, что будет запрещать прайд — а это реализация конституционных прав какой-то группы людей: на объединение, на какие-то публичные манифестации. За этим последует, наверняка, ещё какое-то требование. Они уже звучат: давайте диаспору лишим голоса, давайте примем закон об «иноагентах».
Про это уже Стояногло как-то иносказательно высказался — мол, сколько можно, не получая деньги, работать против страны. Хотя он сам несколько лет после того, как ушёл из парламента в 2014 году, жил за счёт средств одной из международных организаций, которая обеспечивает диалог между парламентом Молдовы и Народным собранием Гагаузии. Он там выступал в качестве эксперта.
То есть, с одной стороны, представители «Альтернативы» якобы проевропейские, а с другой — демонстрируют неевропейское поведение.
Поэтому и для Молдовы возникает вопрос. Если мы получим не демократическое правительство — уже не говорю даже проевропейское — это не обойдётся запретом сексуальных меньшинств. Всё это пойдёт дальше. Мы же видим, как это будет происходить: закон об «иноагентах», лишение диаспоры права голоса, депортации нежелательных людей. Это всё очевидно. Мы видим, как это происходит в других странах.
Олеся Белая
Читайте также: