Адвокат о деле изнасилованных пациенток бельцкого интерната: «Об этом можно написать книгу ужасов»

В суде Бельц 11 апреля начинается финальный этап судебных слушаний по делу об изнасилованиях в местном психоневрологическом интернате. В деле всего один обвиняемый — врач интерната. Корреспондент издания NewsMaker Марина Шупак побеседовала с адвокатом стороны обвинения Виолетой Гашицой о том, почему жалобы женщин с ограниченными интеллектуальными возможностями никто не воспринимал всерьез.

«Врач-ассистент ей не поверил, сказал, что у нее видения»

— Уголовное дело в отношении врача возбуждено еще в 2013 году. Почему оно настолько затянулось?

— Заседания суда проходят раз в два-три месяца. Бывали случаи, когда мы назначали слушания, а адвокат обвиняемого просила их перенести: говорила, что либо она заболела, либо просто опаздывает. Неоднократно переносились слушания из-за позиций прокурора — он не мог обеспечить присутствие в зале суда свидетелей и пострадавших. И ни разу его за это не наказывали.

Думаю, уже в мае будет вынесен приговор. Я надеюсь, что он [обвиняемый] получит пожизненное заключение. В деле очень много жертв, мы говорим о 18-ти пострадавших, но, возможно, их еще больше. Некоторые жертвы в момент изнасилования еще не были совершеннолетними.

— Ожидается, что в апреле в суде заслушают показания свидетелей защиты. Кто они?

— Это несколько врачей психоневрологического интерната. Среди свидетелей обвинения тоже есть медики. Есть и пациентки, знавшие про изнасилования. В число наших свидетелей также входят женщины, которые подвергались сексуальному насилию, но позже были выписаны из интерната. Насилие в интернате Бельц творилось на протяжении многих лет, но известно о шокирующих случаях стало только в 2013 году.

— Каким образом вскрылась эта история?

— Одна из пострадавших пациенток позвонила сестре, которая вызвала полицию. Ранее одна из жертв обратилась к врачу-ассистенту интерната за помощью, сказав, что [другой врач] ее изнасиловал. Но врач ей не поверил, заявил, что у женщины — видения, и что доктор не мог этого сделать. Никто из сотрудников медучреждения, включая медсестер, не стал обращаться в полицию. А в суде ассистент в свое оправдание заявил следующее: «Посмотрите на нее [жертву], разве ее можно изнасиловать?» Вот такое отношение... Вызвали бы они полицию, если бы к ним обратилась с информацией об изнасиловании здоровая женщина? Я думаю, что да.

— Почему по делу проходит лишь один обвиняемый?

— Там [в интернате] были и другие насильники. Мы уже три года боремся за то, чтобы и в отношении них открыли уголовные дела. Но — безрезультатно. Я готовлю материалы для обращения в Европейский суд по правам человека, по поводу того, что прокуроры не хотят возбуждать уголовные дела на других сотрудников интерната. Жертвы говорили в суде, что их насиловал не только обвиняемый, но и руководитель медучреждения. Там [в интернате] проводили заседания... или, если точнее, пьянки, и просили медсестер привести пациенток. Потом закрывались в кабинете, пили и издевались над девочками. В народе это называют групповухой...

— В отношении кого прокуратура отказалась возбуждать уголовные дела?

— Не знаю, сколько конкретно медиков было вовлечено. Я обнаружила еще двух пациенток, которые заявили, что их изнасиловали в интернате Бельц. Но прокуратура отказалась возбуждать уголовное дело и искать подозреваемых, объяснив это отсутствием доказательств. Я доказательства нашла. Одна из пациенток рассказала, что врач изнасиловал ее у себя дома.

Девушка в подробностях описывала квартиру, и я решила проверить ее слова, отправившись вместе с пострадавшей к врачу домой. Тот разрешил нам войти. Все описания жертвы совпали с точностью до деталей. Хотя следователь и это не принял во внимание. Я направляла жалобу в Генеральную прокуратуру, но реакции не последовало. А еще одна девушка рассказала мне, что сотрудник интерната насиловал ее вантузом. Уголовное дело в ее случае тоже не было открыто: заявления признали недостаточным поводом для начала уголовного процесса.

— Что об этом говорит закон? Почему правоохранительные органы игнорировали обращения пострадавших?

— Речь идет о дискриминации людей с ограниченными интеллектуальными возможностями. В выводах прокуроров так и сказано: «Это заявления людей с отклонениями, и мы сомневаемся в их достоверности». Хотя есть практика ЕСПЧ, где суд четко говорит, что заявления предполагаемой жертвы могут стать основанием для открытия дела. К слову, я уже обратилась с иском в ЕСПЧ, — пациенткам Бельцого интерната принудительно делали аборты. Но молдавская прокуратура отказалась возбуждать дела и по этой жалобе.

Одна из жертв заявляет, что забеременела от медика. Ей удавалось семь месяцев скрывать беременность, так как женщина хотела сохранить ребенка. Она носила широкую одежду и, как сама мне признавалась, косила под дурочку. Хотя интеллектуально она здоровее многих из нас. Женщине насильно сделали аборт. Сейчас ее уже выписали из интерната, она нашла работу, вышла замуж, но иметь детей она больше не сможет.

— Вы утверждаете, что аборт сделали принудительно. Но как это вообще возможно?

— Как только врач узнал, что девушка беременна, он отвез ее в перинатальную клинику. Там ей предлагали принять лекарства, которые бы вызвали преждевременные роды. Женщина понимала, чем это грозит, и отказывалась. Тогда врач сел на нее и буквально заставил проглотить таблетки. Вскоре она родила. Проснувшись после анестезии, женщина спросила о ребенке. Ей сообщили, что он мертв, хотя она говорит, будто слышала его плач. Она отказалась выписываться из центра до тех пор, пока ей не отдадут ребенка. Женщине дали тело в коробке и отпустили. Она сама похоронила младенца.

Или другой пример: женщина лечилась в интернате и сожительствовала с мужчиной, это же не запрещается. Она забеременела, но с ней произошла та же история. Врачи интерната насильно спровоцировали роды. Правда, потом она сумела родить здорового ребенка. Хотя для этого ей пришлось сбежать из интерната. Сейчас она живет в одном из социальных центров Кишинева, нашла работу. Я с помощью разных фондов пытаюсь собрать деньги, чтобы женщина смогла купить или арендовать жилье.

«Она была ненормальной, поэтому и выпрыгнула»

— Судя по материалам дела, изнасилования продолжались не один год. В Министерстве социальной защиты и семьи не знали о ситуации в Бельцком интернате?

— Женщины рассказывали, что жаловались в инспекцию минтруда. Назвали конкретные имена чиновников, которым направляли жалобы. Но потом их просто переводили в другой интернат. Я спросила в министерстве, действительно ли там работали указанные люди. Да, ответили мне, такие чиновники действительно трудились в инспекции. Откуда бы пациентки узнали их имена? Все сходится. Врачи в интернате говорили, что жалобам пациентов никто не поверит. Так и произошло.

Жертвы также рассказывали, что тех, кто сопротивлялся врачам, закрывали в так называемом втором блоке. Там более жесткие условия. Только по официальным данным, несколько женщин погибло, выпрыгнув из окна второго блока. Уголовных дел никто не возбуждал. Все соглашались с тем, что раз «она была ненормальной», то поэтому и покончила жизнь самоубийством. Я попросила сотрудников интерната рассказать о подобных смертях. Мне говорили, что некоторые женщины пытались спускаться при помощи связанных простыней.

— Что происходит в интернате сегодня?

— Сейчас в медучреждении поменялось руководство, и ситуация вроде бы улучшилась. Пациенток стали лучше кормить. Раньше качественную еду они получали только в том случае, если соглашались вступить в сексуальные отношения с врачами. Медики заставляли пациенток мыть им обувь, делать уборку в домах. А некоторых шантажировали. Все это очень страшно.

— Где сейчас живут пострадавшие?

— Многие из жертв до сих пор находятся в интернате, потому что им попросту негде жить. Другим женщинам, которые сейчас трудоустроены и живут за пределами интерната, помогли неправительственные организации. Об этом деле можно написать книгу ужасов. Наверное, я так и сделаю. Некоторые говорят, что это непрофессионально — пропускать дело через себя. Но я не железная. Признаюсь, когда я слушала женщин, я плакала.

NewsMaker