«Из-за войны нам пришлось скитаться»: русско-азербайджанская семья беженцев из Украины о лишениях и мечтах

Семья Гуриевых до войны жила в Киеве, теперь они — беженцы из Украины. Как любая любящая и счастливая, эта семья похожа на многие другие, но по причине войны и вынужденных скитаний, сегодня у них много проблем, и они уверены, что каждый, потерявший родину человек, несчастен: глубоко и по-своему. Алёна и Наид Гуриевы рассказали «СП», почему они оказались в Молдове, с какими трудностями им пришлось столкнуться, как к ним относятся в нашей стране и о чём они мечтают каждую минуту.

Интернациональная семья без религиозных противоречий

Особенность этой семьи в том, что в 2008 году сложилась она из представителей разных национальностей — этническая русская, проживавшая в Киеве, Алена вышла замуж за азербайджанца Наида.  

– Из родственников в моей семье украинцем был только дедушка Николай. Его жена, моя бабушка Зинаида — пермячка, на Украину они приехали после свадьбы, поселившись в поселке Новооржицкий Оржицкого района Полтавской области. А там, в Приуралье, в России у нас остались весь наш род, все родственники. До войны мы дружили и каждый год ездили к ним гостить, — рассказывает историю своей семьи Алёна Гуриева.

Вспоминая знакомство с будущим мужем, она смеется:

— С Наидом Гуриевым мы познакомились в 2005 году, дело происходило на трассе. Моя мама в том году торговала на придорожном рынке херсонскими фруктами и овощами. Рынок находился на окраине Киева. Однажды я приехала к маме, чтобы купить фруктов и арбуз, и познакомилась с ее работодателем Наидом, по национальности он азербайджанец. Я видела, что Наид сразу обратил на меня внимание, но какое-то, особенно первое время я старалась держаться от него в стороне. Меня настораживал тот факт, что он мусульманин, а я прекрасно отдавала себе отчет, как много между нами различий: в религиозных убеждениях, в ритуалах и традициях, взглядах на жизнь, и в том числе на жизнь семейную.

В 2008 мы поженились, и я об этом ни разу не пожалела. Мне нравится, как мой супруг относится ко мне, людям, животным, нравится, как воспитывает детей. Мы часто говорим об их будущем, окружаем их вниманием и заботой, пытаясь дать самое лучшее: образование, развитие, досуг. Вообще, если рассматривать нашу семью со стороны, то у нас семья, на первый взгляд, собрана их одних противоположностей. Я христианка, он мусульманин. В жизни и отношениях с людьми Наид мягкий и гибкий, я же — его противовес, могу быть жесткой, а если коснется моих детей или семьи, то даже агрессивной. При этом я довольно ранимая, меня обидеть легко, Наид же — человек, который ищет и находит во всем хорошее, редко обижается и еще реже реагирует на грубость.

Я благодарна мужу за то, что принимает меня такой, какая я есть, и не пытается меня перекраивать, и стараюсь платить ему тем же. Сколько с ним живем одной семьей, столько времени и учимся сочетать свои нравы, характеры, взгляды и понятия. С первых дней брака я за мужем признаю право на его культуру, язык и веру. Для меня важно, чтобы он оставался собой, поэтому у нас в доме отмечаются праздники как мусульманские, так и православные, я чему-то учусь у Наида, чему-то он учится у меня. Наша открытость друг другу помогает достичь гармонии и понимания. У нас в семье родилось два сына: Самиру уже 16 лет, Рамилу 10 лет. А в какую веру податься, в нашей семье каждый решил сам.

За своих детей я спокойна, мы с супругом оба изучали и Коран, и Библию, и поняли, что радикальных различий в содержимом этих книг, на самом деле, нет. Оба писания имеют сходства в учениях, рассказывают о морали, призывают к духовности и благочестию, содержат исторические сведения, описывают культуру и в них заложены традиции людей. Оба текста учат о Боге едином, который создал мир и человека, и учат жить в праведности и милосердии. Для меня лично не так уж важно, каким именем называть Бога, главное найти в себе силы и мудрость, чтобы религиозные убеждения не стали причиной конфликтов или разрывов в отношениях между людьми.

Сначала уехали в Азербайджан

Алёна рассказала, как семья встретила войну:

— В последних числах марта в 2022 году мы из-за войны покинули Киев, своими глазами увидев ее ужасы. С помощью азербайджанской диаспоры, дождавшись зеленого коридора, мы с детьми уехали на родину мужа, так как Наиду нужно было выправить паспорт и другие документы. Когда, пожив в азербайджанском доме родителей, оба сына выразили желание принять ислам, мы возражать или переубеждать их не стали — это их личный и осознанный выбор, это их право: выбирать сердцем кому и во что верить.

Все наши мысли о доме, родном Киеве. Там, и только там мы с Наидом видим себя и свою семью счастливой и на своем месте. Честно сказать, я до сих пор не могу осознать всего, не могу понять эту войну с ее ужасами, в моей голове не укладывается, кто теперь кому враг. 

Вот у меня две руки, на пальцах одной руки я пересчитываю тех, кто живет на Украине: сестра Наташа и ее семья, мои дети, я и муж. А на другой руке, загибаю пальцы, пересчитывая своих родных россиян: Настя, Ксюша, Вова, Женя и их дети. Все мы близкие и родные, в нас течет одна кровь. Какую руку отрезать навсегда, от кого отказаться во веки вечные? Как разделиться, и кого считать врагом? Эта война братоубийственная, она держится на пропаганде, иначе как пояснить ненависть и озлобленность простых россиян против нас, жителей Украины? А самое страшное в том, что, действительно, придется резать по живому, мы уже теперь вынуждены выбирать. Не так давно мой двоюродный брат из России в TikTok выложил пост с текстом: «Я вас, хохлов, буду убивать». Мне страшно жить, страшно видеть, как быстро война меняет людей.

Выехать из Украины нам пришлось из-за документов Наида. В Киеве оставаться было невозможно, так как у мужа пока нет гражданства Украины, а к тому времени вышел срок действия загранпаспорта, а как в войну жить без документов? А еще мы боялись за детей, особенно после того, как Наид в конце марта прошлого года повез наших знакомых, по их просьбе, на нашей машине в Бучу и Ирпень. Он своими глазами видел весь тот ужас, и вернувшись домой, настоял на нашем немедленном отъезде.

Пока азербайджанская диаспора искала для нас возможность покинуть Украину, мы перебрались жить в гараж, во время налетов и на ночевку спускались в смотровую яму. Это было очень страшное для нас время. Я днями напролёт просила Бога спасти нашу семью, но если написано нам высшим судом загинуть, то одним махом, одним взрывом... Раз, и нет нас всех, чтобы без мучений, издевательств и сиротства. 

В Азербайджане мы прожили 7 месяцев. Родственники нас встретили приветливо, но жить нам с семьей там было сложно. Причин много — язык, традиции, обычаи, — все нам, прожившим жизнь на Украине, в Азербайджане было чужим, непонятным, странным. Даже собаки у них брешут по другому.

И еще там нет работы, при том, что жить там очень дорого. Даже Наид, знающий язык, работу на родине найти не смог. Около полугода ушло на то, чтобы выправить документы Наида, и мы засобирались домой, в Киев, но в Украину попасть не смогли. На границе, в пункте пропуска Атаки — Могилев-Подольский оказалось, что Наиду на территорию Украины временно, до начала июля 2023 года, въезд запрещен. Мы даже не были в курсе, но откуда-то, из недр архива иммиграционной службы всплыл когда-то, много лет назад неоплаченный штраф на его имя. Так мы зависли в Молдавии.

«Невыносимо слушать тех, кто оправдывает действия России»

Алёна рассказала о жизни в Молдове:

— Молдова нас встретила приветливо. Нам многие люди помогали искать жилье, устроить детей в школу, где в том числе преподают украинский язык, и в футбольную секцию. Несколько встреченных в Молдове людей искренне прониклись нашим положением, и постоянно стараются максимально облегчить нашу жизнь, подставить плечо. Мы не просто благодарны, мы их полюбили, как родных. Многое в вашей стране нам напоминает Украину, тут сердцу тепло, а душе уютно. Я порой, пробегая по улочкам или гуляя по парку и городу Единцы, забываю о том, что нахожусь на чужбине.

Но у жизни в Молдове есть и другая сторона. Тут люди разделились на тех, кто «за» и «против» России. На этой почве и к нам, беженцам, отношение разное. Мы не хотим ни с кем спорить и стараемся избегать любых разговоров о войне, только куда же от разговоров деться? Нашей семье тяжело, а мне так просто невыносимо слушать тех, кто оправдывает действия России, и, после посещения некоторых магазинов и нескольких точек на рынке, у нас в семье все чаще стали появляться табу. Я запрещаю мужу и детям там появляться, чтобы больше не пересекаться с агрессивными, откровенно пророссийски настроенными гражданами Молдовы. 

Не меньше злости и нареканий мы, беженцы, вызываем среди определенного слоя населения по поводу того, что нам в Молдове помогают деньгами, продуктами, вещами, бытовой химией и т. д. Я ни в коем случае не осуждаю людей, возможно, случись зеркальная ситуация, я и сама бы ругала правительство своей страны за помощь чужестранцам в то время, как мой народ живет бедно, в нужде и нищете... Вот только мы-то тут причем? В Молдове наша семья находится скорей в статусе заложников обстоятельств, мы бы рады вернуться в Киев, но до июля не можем. А с теми документами, что у нас есть, мы узнавали, всей семьей в настоящий момент отсюда ни в Европу, ни в Румынию, ни куда-то еще нас не пустят.

Я украинский беженец 

Наид рассказал:

— Понимаю, что внешне я мало похож на беженца из Украины, но наступило время, когда каждый украинец мне стал «родыной» (в переводе с украинского означает «семьей»): братом, сестрой, матушкой. До войны мы счастливо жили, работали, растили детей. Азербайджанский Ленкорань от Киева находится очень далеко, а я не придавая особого значения бумажкам, по разным причинам (то дети были маленькие и болели, то COVID-19), откладывал поездки для сбора документов и оформление гражданства Украины на потом. А теперь, хоть я и не успел оформить по всей форме официальных бумаг, искренне считаю себя и причисляю к гражданам Украины.

Родился и рос я на побережье Каспийского моря в поселке Герматюк  Ленкоранского района Азербайджана. Места там очень красивые и благодатные, как впрочем, всюду, где море соседствует с горами. Благодаря субтропическому климату и особенному, очень мягкому, тёплому и влажному воздуху, эту местность называют южной жемчужиной Азербайджана и раем на берегу Каспия. У нас там необычайно красивая природа, буйная растительность и очень теплое море.

По азербайджанским меркам, у нас не самая большая семья: отец Раджаб, мать Алида, я и две сестры: старшая Заида и младшая Гульнара. Так как я единственный сын, отец именно во мне видел продолжателя рода и своего преемника. Детей на моей родине баловать не принято, и с детства родители приучали нас к дисциплине, самостоятельности, готовили к взрослой жизни. С 13 примерно лет я стал колесить по автобанам разных стран с отцом-дальнобойщиком. Все каникулы и часто выходные мы проводили вместе, путешествуя. Со временем отец на Украине открыл бизнес, и я, помогая ему в делах, переехал жить к нему.

Я считаю справедливым мнение, что настоящими родителем не всегда является тот, кто родил, а тот, кто человека вырастил, кто дал ему кров, хлеб, профессию, дал возможности для самореализации и самоуважения. Всё это, приехав с отцом однажды, я нашел на Украине. Она мне ближе и родней любых других стран, я признаю ее родиной, и мечтаю поскорей туда вернуться. Нигде и никогда мы не будем счастливыми, кроме как на украинской земле. Там я равный среди равных, там наши дети родились и счастливо росли, туда рвется, каждую ночь плача в подушку моя Алена.

Из-за войны нам пришлось скитаться, встречать разных людей, в том числе, как и мы, беженцев. В каждой их истории — боль, страх, отчаяние. Сколько слез пролито, сколько горя вокруг! И все, с кем нам пришлось общаться, говорят о том, что мечтают вернуться на Украину. Получается, что пути у всех разные, но все мы однажды встретимся на Украине, встретимся дома.

Наталья Тайшина

Фото автора и из рахива семьи Гуриевых

• Читайте также:
• «Я бежала от войны в 2014, но она настигла меня»: украинка рассказала о жизни на Донбассе
• «Не могу вернуться в Счастье»: беженка из Украины о войне, скитаниях и страхах