Политические обозреватели Виктор Чобану и Алексей Тулбуре в передаче TUK Talks анализируют причины отставки премьер-министра Дорина Речана, оценивают его вклад в обеспечение безопасности страны и просчёты правительства, обсуждают кандидатуру Александру Мунтяну на пост нового премьера и возможные противоречия внутри PAS. Эксперты рассуждают о последствиях энергетической политики, проблемах с решением приднестровского вопроса и кризисе в Гагаузии, о слабости институтов, отсутствии стратегического видения и политической воли. В центре внимания — экономические вызовы, непосильные тарифы, необходимость административной реформы, борьба с коррупцией и реальная готовность Молдовы к вступлению в Европейский Союз.

Два взгляда на уход премьера: завершённый мандат или упущенные возможности?

Виктор Чобану: «Я думаю, что Речан как премьер просто исчерпал свой потенциал»

— Каковы причины ухода Дорина Речана? Начнём с того, что его мандат практически завершён — выборы закончились, остались лишь некоторые процедурные вопросы: утверждение мандатов, созыв первого заседания парламента. Далее по процедуре следует назначение премьер-министра. То есть мандат завершён — это факт. Что за этим стоит? Мы можем только, так сказать, спекулировать.

Мы видели все заявления, в том числе Игоря Гросу, о том, что он очень хотел бы, чтобы Речан продолжил быть премьер-министром. И в этом, наверное, есть определённая логика, исходя из того, что выборы прошли успешно для PAS. Речан в это время находился, так сказать, на капитанском мостике правительственного корабля и вывел этот результат PAS на парламентских выборах в благоприятную гавань.

Но, с другой стороны, если ретроспективно оценивать эти два с половиной года деятельности правительства Речана, то за достаточно скромными, я бы сказал, заслугами этого правительства можно отметить целый ряд недостатков, если не провалов по некоторым направлениям. У меня создаётся впечатление, что Речан выполнил свой мандат. Напомню, что он пришёл сразу после отставки правительства Гаврилицы, заявив, что его мандат краткосрочный — это раз, и два — связан с обеспечением безопасности. Если здесь, наверное, Речану можно поставить несколько плюсов, то по всем остальным направлениям — начиная с реформы юстиции, борьбы с коррупцией, успехов в экономике, которая демонстрирует «потрясающую» стабильность, растя на 0% вот уже несколько лет подряд, — это, конечно, вызывает целый ряд вопросов к этому правительству.

Я думаю, что Речан как премьер просто исчерпал свой потенциал. Он проявил себя, повторю, в сфере безопасности, но не смог продемонстрировать очевидных положительных результатов по многим направлениям. Моё ощущение — и оно созвучно с последующими заявлениями того же Гросу, который, с одной стороны, говорит, что очень просил Речана остаться, а с другой — что нужно «новое дыхание», которое разгонит экономику и даст импульс развитию. А это уже совершенно иные задачи, которые, вероятно, нужно адресовать новому кандидату, новому правительству. Поэтому мандат завершён, есть новый кандидат — и мы сейчас находимся именно в такой ситуации.

Алексей Тулбуре: «В течение месяца, максимум полутора, мы получим новое правительство»

— У моего коллеги сбалансированная позиция. Я тут более радикален. Ещё между двумя турами президентских выборов 2024 года я предлагал Майе Санду отправить в отставку, в первую очередь, Речана и всё его правительство, чтобы сформировать другое — более убедительное, которое включило бы специалистов из разных политических групп и так далее. Потому что сигналы, которые получила власть по результатам голосования на референдуме, были очень тревожными.

Люди были недовольны тем, что происходит в стране. А это правительство отвечает за всё. Поэтому для меня уход Речана — запоздалый, но очень логичный. Мне кажется, что он премьер, который не обеспечил экономического роста, мы не видим прогресса в борьбе с коррупцией, нет ощутимых результатов всех этих усилий по реформированию юстиции. Люди продолжают уезжать из страны. Одним словом, прорывных направлений нет, кроме, может быть, возобновляемой энергетики, где мы действительно добились успеха.

Задача правительства — не мешать людям развивать и творить, а также способствовать этому, где это возможно. Вот, например, талантливый министр энергетики Парликов создал условия для развития этого сектора — и он действительно развился. Ведь это не правительство устанавливает солнечные батареи и ветряные мельницы — это делают бизнесмены, молдаване, люди. Но правительство этому не препятствовало и, более того, способствовало.

Правительство должно, в диалоге с предпринимателями и обществом, определить несколько приоритетных направлений, на которых нужно сосредоточиться, если говорить об экономике. И тогда мы все увидим, насколько талантливы молдаване, насколько способны создавать, развивать экономику, обеспечивать рост, поступления в бюджет, повышение пенсий, зарплат и так далее. Извините, это звучит избито, но так и есть. Без развития экономики мы пенсии не увеличим.

С 2022 года мы не видели никаких перемен, о которых можно было бы сказать: «Вот это новые времена, вот мы движемся в нужном направлении в плане экономики». Более того, уволили Парликова, заставили уйти Тофилата, который критиковал власть. Помните это позорище? В сентябре 2024 года Речан заявил: «Тарифы не повысятся». Прошли выборы — и тариф повысили. Потом выяснилось, что газ закупался по другим ценам и так далее, если говорить об энергетике.

По Приднестровью тоже ситуация непонятная. Когда у нас была разработана прозрачная и понятная схема подачи газа вместе с Евросоюзом, на деньги Евросоюза, в Приднестровье, Речан вдруг соглашается на какую-то мутную махинацию с участием фирм из Дубая, Венгрии, России. При этом разрешение на поставку газа через нас и участие «Молдовагаза» — компании, имеющей лицензию, без которой другие не могут поставлять — мы обусловили какими-то политическими изменениями в регионе. А ведь Приднестровье — это маленькая Россия, только в ухудшенном виде: там сажают за слова, нет свободной прессы, нет оппозиции, работает только аппарат подавления. Мы обусловили — и ничего не произошло. Это вопросы не к Красносельскому и не к Игнатьеву, а к кишинёвскому правительству. Они не настояли. Те, кто в Приднестровье, ничего делать не хотят, но у нас-то есть рычаги давления. Это тоже правительство Речана. Поэтому то, что он ушёл, мне кажется, очень логичным.

Действительно, нужно по-другому. Это один аспект. Второй — Речан, как мы постоянно говорим, всем уже, наверное, надоел, но мы живём в парламентской демократии. А в парламентской демократии премьером становится лидер победившей на выборах партии. Не потому, что так написано в Конституции — там этого нет, — а потому что так работает политическая система. Когда ты идёшь на выборы, ты формулируешь программу, представляешь команду. Люди воспринимают это так: вот эти победят — они будут делать то, что обещали. Министрами будут те, кто высказывается по конкретным темам — по внешней политике, медицине, экономике, обороне и так далее.

А у нас за власть борются одни, а потом приглашают каких-то аполитичных технократов. Больший абсурд трудно придумать. Речан — классический пример. Он был министром внутренних дел в правительстве Филата, потом Лянкэ, после 2015 года ушёл, исчез. Где он был все эти восемь—десять лет? На протестах я его не видел, в прессе тоже. В публичном поле его вообще не было, он никак себя не проявлял. Вдруг появляется — оказывается, был где-то в бизнесе. Ну хорошо, но мы ведь не знали, что занятие бизнесом даёт право стать премьер-министром через восемь лет уличных протестов, в которых участвовали все, кроме этого бизнесмена, которого потом приводят к власти.

Поэтому всё это перевёрнуто, даже извращено. У нас считают: он бизнесмен, был министром, имеет регалии — значит, может быть премьером. Но это не даёт легитимности. Легитимность дают только голоса избирателей. Победил? Иди премьер-министром. В этом смысле сегодня, например, Игорь Гросу должен быть премьером — даже если он историк, а не экономист. Все говорят: «Вот, у нас экономист появился». Я считаю, экономист должен возглавлять Министерство экономики, а правительство должен возглавлять политик, лидер, который обеспечивает поддержку, общее направление и политическое прикрытие.

Речан — один из тех, кого наняли на работу. Он и не скрывал, что его назначили, чтобы обеспечить безопасность. Он действительно обеспечил безопасность режимом чрезвычайных мер в ответ на вызовы, с которыми сталкивалась страна. В 2023 году через комиссию по чрезвычайному положению запретили участие партии «Шанс» в местных выборах. В 2024 году также принимались меры, полиция активно работала, и в 2025-м мы всё это видели. Четыре партии Илана Шора были сняты с выборов, потом ещё две. Были закрыты аффилированные телеканалы — тоже при Речане. Таким образом он обеспечивал безопасность.

Нужна была воля так поступать. Не каждый может, потому что вопросов масса, но, тем не менее, он справился. А сейчас он ушёл — и правильно. Мы входим в новый этап. После утверждения мандатов президент в течение 15 дней, после консультаций с парламентскими фракциями, предлагает кандидатуру премьера. У него тоже есть 15 дней, чтобы сформировать правительство. Он должен за короткий срок собрать команду, представить программу и выйти с ней в парламент.

Парламент может отказать, потом снова — то есть процесс может длиться около 45 дней с момента утверждения мандатов. Если всё пойдёт по процедуре, в декабре у нас должно появиться полноценное правительство. Если же парламент дважды отвергнет кандидатуру премьера и состав правительства, тогда он распускается, и страна идёт на досрочные выборы. Но я в этот вариант не верю. Думаю, в течение месяца, максимум полутора, мы получим новое правительство.

Кандидатура Александру Мунтяну: шаг к стабильности или риск внутреннего конфликта в PAS?

Виктор Чобану: «Технократ в роли премьер-министра — это нонсенс»

— Александр Мунтяну, кандидатура которого в премьеры предложена правящей партией, — экономист, ему 61 год. Родился в Кишинёве, окончил физический факультет МГУ, затем работал в Академии наук, в Политехе и так далее. Позже прошёл ряд постуниверситетских курсов, в том числе и в США, работал во Всемирном банке. Участвовал в некоторых инвестиционных фондах, в том числе действующих на территории Украины и Республики Молдова, входил в советы директоров. Последние 20 лет проживал за пределами Молдовы, что, на мой взгляд, является первым и довольно серьёзным минусом. Это человек, который, по сути, вновь приходит со стороны. Можно сказать, что в эпоху интернета физическое присутствие не всегда обязательно — можно быть в курсе дел онлайн, но я думаю, что это не так. Он совершенно чужд политике, никогда не участвовал в политических проектах. И вот мы имеем человека, пришедшего со стороны, не политика — что, безусловно, является большим минусом.

Подробнее о кандидате на пост премьера Александру Мунтяну можно прочесть здесь: Кто может стать новым премьером Молдовы

Алексей совершенно точно сказал: премьер — это главная и самая сложная, пользуясь шахматной терминологией, фигура в политической системе парламентской республики. Партия выигрывает — лидер партии становится премьером. Такова каноническая, правильная конструкция, которая должна реализовываться. Здесь же, видимо, где-то внутри PAS было принято решение, что на этот период нужен технократ.

Технократ в роли премьер-министра — это нонсенс. Технократами могут быть все остальные — ниже. Министры, вице-премьеры — это политические фигуры, а вот на более низких должностях, начиная с госсекретарей и ниже, — уже технократы, чиновники и специалисты. Так устроена политическая система.

Почему PAS в очередной раз решает пригласить человека со стороны? У меня только одно объяснение: за всё время пребывания в политике партия так и не смогла подготовить собственную правительственную команду. И речь даже не только о периоде после победы на предыдущих парламентских выборах — PAS ведь участвовала в политической жизни и раньше. А участие в политике означает, что параллельно формируется теневой кабинет, который, даже находясь в оппозиции, занимается анализом, планированием, разработкой решений. Когда партия приходит к власти, команда должна быть готова. Это классика, так это должно работать.

В данном случае, видимо, можно констатировать, что Игорь Гросу не хочет, не может или считает слишком рискованным самому возглавить правительство. А потому нужен технократ. Но технократ — для чего? Думаю, здесь стоит проанализировать, что нам действительно нужно в ближайшей и среднесрочной перспективе.

Если задача чисто технократическая — грубо говоря, удержать бюджет бездефицитным, сохранить баланс между внешним финансированием и внутренними доходами, — то это задачи министерств финансов и экономики. Для этого не нужно приглашать «варяга»-премьера. От премьера я ожидаю того, чего не хватало правительству Речана: прорывных идей и стратегического видения.

Мы входим в очень ответственную фазу — пожалуй, самую важную в новейшей истории. У нас есть три года, чтобы к 2028 году соответствовать критериям и требованиям Евросоюза. Времени на раскачку нет. Мы не можем подойти к 2028 году с нулевым ростом экономики и сказать: «Извините, не получилось». Это не сработает.

За три года мы должны решить структурные, системные проблемы и обеспечить рост хотя бы на уровне пяти процентов, а лучше — больше. Как это сделать? Очевидно, нужны абсолютно свежие идеи, новые люди, обладающие, что особенно важно, политической волей. И вот здесь я вижу серьёзное противоречие.

Кандидат в премьеры может полностью соответствовать по уровню образования и профессиональной подготовки, но у него нет контакта с политической реальностью. Во-первых, он должен опираться на поддержку правящей партии — фракции PAS. Но этот человек приходит извне. Как отнесутся к нему сами пасовцы? Не захотят ли они окружить его со всех сторон «заботой» и учить, как управлять экономикой? Здесь масса подводных камней, которые я вижу в этом назначении.

Пока я не вижу положительного сценария разрешения этих противоречий. Возможно, он появится. Подождём и посмотрим: по первым заявлениям, по формированию команды, по тому, как кандидат придёт в парламент и будет отвечать на вопросы. Но на данный момент я вижу больше проблем, чем позитивных моментов в этом назначении.

Алексей Тулбуре: «Правящая партия, конечно, захочет держать руку на пульсе»

— Когда мы говорим о том, что лидер победившей партии должен идти в премьеры, мы не имеем в виду, что он делает это только ради обеспечения экономического роста или реализации каких-то программ. Он идёт осуществлять власть. Ты борешься за власть, потому что политическая борьба — это именно борьба за власть. Приходишь к власти, а потом передаёшь её реализацию совершенно стороннему человеку — это абсурд. Ведь он не просто будет выполнять указания правящей партии, он будет осуществлять власть во всей стране, во всей её полноте.

Правящая партия, конечно, захочет держать руку на пульсе. Но кто из нынешних министров продолжит работать дальше? Это должен решать премьер. Он может сказать: «Никто из нынешних министров не будет в моей команде, потому что я не хочу с ними работать». И всё. Это первый момент, где может начаться конфликт с PAS. Я уже не говорю о различиях в подходах к решению конкретных проблем.

Я вижу здесь большие, фундаментальные противоречия, и непонятно, каким образом они будут решены. Тем более что Мунтяну ещё не согласился стать премьером — это важно учитывать. Гросу заявил, что партия выдвинет эту кандидатуру, но сам Мунтяну сказал, что он консультируется и пока согласия не дал. И судя по тому, как идёт обсуждение, это согласие может и не последовать, потому что человек он, очевидно, не глупый — умный, глубокий, опытный. Говорят, что характер у него непростой, он понимает, что происходит. Думаю, сейчас там идут разговоры в духе: «Либо вся власть у меня, либо я в эти игры не играю и не собираюсь быть на побегушках». Поэтому посмотрим, как всё это будет развиваться.

Политическая воля и стратегия: чего не хватило правительству Речана и чего ждут от нового премьера

Виктор Чобану: «У нас есть три года, чтобы интегрировать Приднестровье и войти в ЕС вместе»

— Если говорить об успехах правительства Речана, то, пожалуй, наиболее наглядная — тема энергетики. Здесь достигнуты просто невообразимые ещё несколько лет назад результаты в сфере возобновляемой энергетики. Заслуга эта принадлежит бывшему министру энергетики Парликову, которого Речан, на мой взгляд, совершенно необоснованно уволил. Это одна сторона медали. Здесь действительно есть прорыв: согласно плану, к 2030 году Молдова должна достичь целевых показателей по наращиванию доли возобновляемых источников энергии. Новый министр уже заявляет, что к 2050 году страна сможет покрывать до 90% своих энергетических потребностей за счёт собственных ресурсов. Это положительный тренд, движение в правильном направлении.

С другой стороны, и это тоже касается энергетики, в 2024 году возникли серьёзные проблемы с закупкой газа, а в 2025 году — энергетический кризис, спровоцированный Российской Федерацией на территории Приднестровья. Этот кризис привёл к тому, что Молдова получила беспрецедентный объём европейской помощи по прозрачной схеме. И здесь открывались возможности не только для укрепления энергетической независимости, но и для продвижения в решении Приднестровского конфликта.

Почему? Потому что есть газ, есть европейские деньги, и Молдова могла гарантировать их поступление в обмен на выполнение определённых условий, которые она выдвигает. Эти требования могли быть гораздо шире и глубже, чем те, которые были озвучены — освобождение политзаключённых. Это было первое требование, но за ним могли последовать другие. Этого сделано не было.

Более того, лишь приблизительно известно, каким образом появилась та самая «мутная» схема, в которой задействованы венгерский оператор с российским участием, дубайские фирмы с российскими связями. Оплату обеспечивала Российская Федерация, и газ вновь поступал на территорию Приднестровья по непрозрачной схеме. Для чего? Опыт многолетнего энергетического сотрудничества с Приднестровьем показывает: на этом всегда зарабатывали все — и молдавская сторона, и приднестровская, и украинская, и российская. Все участники извлекали выгоду из этой серой, фактически чёрной зоны, которой Приднестровье остаётся.

Если сопоставить два варианта — европейский, прозрачный, с чёткими условиями, и этот сомнительный, непрозрачный, — становится очевидно, что решение правительства Речана в пользу последнего вызывает серьёзные вопросы. Мне кажется, это полный провал правительства Речана в данном вопросе.

Более того, с января мы не продвинулись ни на шаг. Уже октябрь, а на приднестровском направлении не произошло ничего. Между тем страна входит в новый отопительный сезон, и проблема вновь встаёт в полный рост. Мы снова задаёмся вопросом: «Что делать?» Нам говорят, что есть европейские деньги, есть рычаги, есть все инструменты для решения этой проблемы. Да, но за десять месяцев ничего сделано не было.

Я, возможно, слишком оптимистичен, но уверен, что мы могли бы значительно продвинуться в разрешении приднестровской проблемы, учитывая все инструменты, которые Европа благосклонно предоставила и фактически сказала: «Действуйте». Однако, помимо сомнительности в энергетических решениях, проявилось и отсутствие стратегического видения — или, возможно, нежелание вообще решать эту проблему. Звучали заявления в духе: «Молдова может войти в Европейский Союз и без Приднестровья, по кипрскому сценарию».

Я считаю, это абсолютно контрпродуктивный подход. У нас есть три года, и за это время мы обязаны интегрировать Приднестровье и войти в Европейский Союз вместе, подписав все соответствующие документы.

Теоретически, ситуация, подобная прошлогодней, в Приднестровье может повториться в любой момент. Российская Федерация всегда способна просто перекрыть поставки газа и спровоцировать гуманитарный кризис или любой другой кризис на левом берегу. Вопрос в том — что мы собираемся делать с этим Приднестровьем?

У нас давно должен был быть разработан чёткий план, поскольку постепенная интеграция региона — это процесс, который необходимо было начать ещё раньше. Мы же не собираемся брать Приднестровье на полное содержание, оплачивая газ, пенсии и пособия. Нет, в регионе есть предприятия, есть промышленность. Вопрос заключается в том, как и в какой степени мы намерены интегрировать эту промышленность левого берега с правым.

Есть производство там, есть производство у нас. Не секрет, что схема «бесплатного газа» фактически разрушала многих правобережных производителей из-за демпинга. Но если мы говорим об интеграции, значит, Приднестровье должно перейти на нормальные расчёты за энергетические ресурсы, платить рыночную цену, формировать реальную себестоимость продукции и конкурировать на равных с правобережными предприятиями. Это должны быть постепенные шаги в рамках общего стратегического плана интеграции.

К сожалению, я пока этого не вижу. За последние десять месяцев не было никакого продвижения. Теперь остаётся надеяться, что новое правительство принесёт новые подходы и новые назначения. Совершенно непонятно, кто сегодня реально занимается вопросом Приднестровья. Есть вице-премьер, но фамилию его, вероятно, никто не вспомнит. А ведь это вопросы, требующие постоянного внимания и конкретных действий.

И это не единственная проблема. Есть ещё Гагаузия. Президент уже заявила, что пора ехать в Гагаузию, начинать разговаривать, налаживать общение. Это всё вопросы одного порядка — и Приднестровье, и Гагаузия.

Да, мы видим результаты парламентских выборов — те самые три процента. Но это совершенно не означает, что до следующих выборов можно забыть о Гагаузии. Нет. Президент справедливо сказала: «Надо ехать, надо налаживать диалог». Тем более что в Гагаузии фактически сложился институциональный кризис власти: выборы провести нельзя, возник законодательный и управленческий тупик. Нужно приезжать, нужно возобновлять диалог, который был прерван. Сейчас не так важно разбираться, по чьей вине это произошло. Важно другое — что центр заявил о готовности восстановить и развивать этот диалог.

Алексей Тулбуре: «Провалы правительства Речана очевидны»

— Как я уже говорил, главный успех правительства Речана — это, назовём так, «чрезвычайщина», которая спасла нас в этих неординарных условиях. И да — развитие возобновляемой энергетики.

Ещё один важный момент — глава Конгресса местных властей Молдовы (CALM), человек весьма критичный по отношению к центральной власти, признал, что во время правления PAS, не знаю, насколько это личная заслуга Речана, но именно при его правительстве удалось добиться того, чтобы распределение денег из центра, в частности в рамках программы «Европейское село», происходило без политических критериев. Средства распределялись по результатам поданных проектов, и очень большое количество населённых пунктов страны получили финансирование. Сейчас примарии активно занимаются строительством, модернизацией инфраструктуры. Это, безусловно, плюс.

Какие-то позитивные изменения произошли и в отношениях между Налоговой службой и бизнесом. Раньше Налоговая служба воспринималась как карательный орган, о ней всегда отзывались нелицеприятно, никто не испытывал к ней симпатии. А сейчас начали говорить, что что-то изменилось, что ведомство стало работать иначе, более открыто, есть элементы сотрудничества. В какой степени это заслуга именно правительства Речана, а не общей линии нынешнего правления — сказать сложно.

Провалы, однако, очевидны. Экономика — провал. Борьба с коррупцией — провал. Вообще никаких результатов. Неясные и невнятные итоги процесса веттинга и преветтинга: вроде какие-то проверки проводились, Высший совет магистратуры их прошёл, но о нём ничего не слышно. Что происходит в судебной системе — непонятно.

Экология — тоже провал. Даже в проекте по облесению страны, который лично курирует президент, зафиксированы серьёзные проблемы: выживаемость посаженных деревьев крайне низкая, большинство саженцев засохло. А ведь это был приоритет. С отходами ситуация не лучше: как были мусорные ямы возле каждого села, так и остались.

Если говорить об успехах, то, конечно, европейская интеграция — это достижение. Институционально страна движется по понятному алгоритму: получили статус кандидата, открыли переговоры, завершили скрининг. Формально процесс идёт. Но если рассматривать европейскую интеграцию не как бюрократическую процедуру, а как трансформацию страны, то здесь много вопросов и противоречий. Ведь существуют чёткие критерии вступления. Мы говорим о том, что объём ВВП Молдовы составляет лишь около 14% от среднего уровня по ЕС. С таким ВВП вступать в Союз нет смысла — экономика просто не выдержит конкуренции. Придут производители с в разы меньшей себестоимостью, и наша продукция окажется неконкурентоспособной. Мы будем покупать импортное, а своё — нет. На этом всё и закончится.

То есть, если Речан трактует свой мандат как миссию по обеспечению безопасности и чрезвычайных мер, то с этой задачей он справился. Но во всём остальном — в том смысле, как мы понимаем работу правительства, которое должно управлять страной и вести её вперёд, — ничего особенного мы не увидели.

Война, развязанная Россией против Украины в 2022 году, — это страшная трагедия. Но на фоне происходящего в Украине для Молдовы открылись и определённые возможности. Мы получили статус страны-кандидата в Европейский Союз, а также шанс продвинуться по пути политического урегулирования приднестровского конфликта. Были различные предложения со стороны Киева, и Кишинёв мог бы выступить с инициативами. Тем более что в первые годы после начала войны Тирасполь вёл себя крайне осторожно — «тише воды, ниже травы». Там понимали, что происходит нечто страшное, и старались не высовываться.

Почему ничего не произошло? Потому что в Кишинёве нет даже минимального представления о том, каким должно быть политическое урегулирование этого конфликта. Вообще никакого. Последнее концептуальное представление на этот счёт появилось двадцать лет назад. В этом году юбилей — в 2005 году парламент проголосовал за органический закон об особом статусе Приднестровья. С тех пор — ничего. За двадцать лет никто больше не предложил ни одного внятного документа. И нынешнее правительство, и нынешняя власть в целом не проявляют интереса к этой теме.

Когда лидеры власти заявляют, что Молдова войдёт в Европейский Союз «в два этапа», это ясно показывает, что у нас нет плана. Мы не хотим заниматься этой проблемой. Логика проста: «пусть правый берег войдёт, а левый — как-нибудь потом подтянется». Но как именно — никто не говорит.

Между тем сегодня сложилась благоприятная международная конъюнктура для продвижения по пути окончательного урегулирования. Однако в Кишинёве нет ни политической воли, ни понимания, как действовать. В Тирасполе это очевидно — там думают о другом. Но и в Кишинёве никто не знает, чем конкретно занимается вице-премьер по реинтеграции. Эту должность, пожалуй, стоило бы переименовать — не «по реинтеграции», а «по поддержанию разговоров в формате 1+1». Потому что именно этим фактически и ограничивается роль Бюро по реинтеграции.

Вот в этом и проблема — нет воли и нет понимания, что делать. Главное ведь не даже в готовом плане, а в том, чтобы была политическая воля и желание действовать. Тогда всё остальное приложится. А этого сегодня нет.

С появлением нового правительства станет ясно, есть ли шанс на изменения. Мы прочтём программу, посмотрим, что оно заявит по вопросу Приднестровья. Независимо от того, кто будет премьером — Мунтяну или кто-то другой, — важно, что скажут и о Гагаузии, и о проблеме консолидации общества в целом, о преодолении раскола, который существует в разных плоскостях. Это крайне важно.

Может быть, появится что-то новое, потому что Речан в этом себя никак не проявил. Майя Санду говорит правильные вещи, но на практике происходило очень мало. Поэтому ожидания от нового правительства связаны не только с необходимостью обеспечить экономический рост, но и с тем, чтобы начать работать с обществом, решать застарелые проблемы, накопленные десятилетиями. Ведь мы вступаем в Европейский Союз, и именно сейчас должны устранить как можно больше внутренних противоречий, чтобы войти туда как более-менее функциональное государство.

Европейский Союз уже «сыт по горло» примерами Румынии и Болгарии, которые приняли без полного соблюдения всех критериев. Да, жизнь там улучшилась, но проблемы остались. В Румынии, например, огромные суммы европейских фондов остаются неосвоенными — просто не хватает потенциала и управленческих механизмов, чтобы использовать эти деньги эффективно и добиться рывка.

Мы рискуем оказаться в той же ситуации — страной, которая даже после вступления не сможет соответствовать стандартам и нормам ЕС.

Экономический рост, борьба с коррупцией и консолидация общества — три задачи, без которых страна не выживет

Виктор Чобану: «Зима в любом случае будет достаточно тяжёлой и дорогой»

— На экономику, несомненно, будет влиять энергетический фактор. Это один из ключевых элементов, который напрямую воздействует на общую инфляцию. С одной стороны, нам докладывали в Министерстве энергетики, что основные закупки газа уже произведены и даже была названа вполне приемлемая цена. С другой стороны, мы не видим, чтобы это каким-то образом отражалось на тарифах.

У нас существует этот монстр — Национальное агентство по регулированию в энергетике, где постоянно проходят заседания, — пять директоров с космическими зарплатами, и при этом они не спешат идти навстречу потребителю. В этом проявляется большая системная проблема. Поэтому я считаю, что зима в любом случае будет достаточно тяжёлой и дорогой. Да, правительство, вероятно, снова предложит компенсации, и определённые категории населения — наиболее уязвимые — смогут как-то пережить этот период. Но, к сожалению, мы всё ещё находимся в ситуации, когда каждый отопительный сезон становится серьёзным испытанием для большинства граждан. Тарифы остаются непосильными, и это глубокая системная проблема, над которой правительству необходимо серьёзно задуматься.

В первую очередь нужен экономический рост. Нужно искать ниши, запускать новые механизмы, чтобы экономика начала работать. Также крайне необходима административная реформа, о которой говорил председатель PAS Игорь Гросу. До местных выборов 2027 года мы должны прийти уже с её реализацией. Мы не можем и дальше существовать с этим громоздким аппаратом, доставшимся в наследство от советской системы, со всей этой сложной структурой и районным делением. Реформа необходима, но времени на неё крайне мало. Мы даже не видели чёткого, проработанного проекта, а ведь за два года его нужно не только написать, но и реализовать.

Алексей Тулбуре: «Кишинёву и правительству нужно чётко понять: это не шутки»

— У нас одно время главным и даже лучшим министром считался министр социальной защиты, который разработал более-менее работающую схему компенсаций. Но вдумайтесь — правительство и страна, где лучшим министром называют того, кто просто удачно распределяет деньги. Это и смешно, и грустно одновременно: «Нам деньги прислали, а мы сейчас их талантливо распределим». Да, он действительно считался лучшим министром, его даже прочили в премьер-министры.

Борьба с коррупцией — фундаментально важна. Потому что принимать нас в Европейский Союз будут не Урсула фон дер Ляйен, не Роберта Метсола и не Зигфрид Мурешан, а граждане Евросоюза, у которых хватает собственных забот. Они тоже следят за ценами на энергоресурсы, продукты, одежду и прочее. Присоединение ещё одной страны не должно каким-либо образом ухудшить их уровень жизни. Эти люди знают о Молдове не только то, что мы «маленькая, но гордая страна с большим сердцем», но и то, что у нас коррупция подменила писанные законы — и ничего с этим не делается.

Если они будут говорить: «Я год назад платил за яйца пять евро, теперь семь, и ещё один евро должен отдавать Молдове, где всё разворовывают», — то мы просто не вступим в Европейский Союз.

Кишинёву и правительству нужно чётко понять: это не шутки. Политической воли Европейской комиссии недостаточно, чтобы принять Молдову в ЕС. Мы будем проходить процедуру ратификации договора о вступлении по всем 27 странам-членам, и там возможно всё. Ведь общественное мнение — это альфа и омега политической системы Европы. Там всё строится на нём: люди идут на выборы и определяют судьбу политиков и политики в целом.

Поэтому европейские политики — в Бельгии, Португалии и других странах — будут прислушиваться не к брюссельской бюрократии, а к тому, что думают их граждане. Вот почему борьба с коррупцией имеет решающее значение.

Нужно понимать, что два-три ближайших года — это отчаянная попытка хоть что-то успеть, потому что мы потеряли 30 лет, деградировали на протяжении трёх десятилетий. В 2021 году была предпринята попытка остановить эту постимперскую логику распада. В каком-то смысле это удалось: нынешняя власть уже не сосредоточена исключительно на воровстве, как прежняя. Тогда никого не интересовало ничего, кроме того, чтобы воровать деньги. Сейчас ситуация иная, но говорить о каких-то значительных прорывах в конкретных сферах пока не приходится.

Нужно чётко определить три главных приоритета: экономический рост, борьбу с коррупцией и объединение общества. Ну и, конечно, продолжение переговоров с Европейским Союзом — это очевидно и крайне важно. Думаю, в этом направлении у нас, по крайней мере, всё будет более-менее в порядке.

Олеся Белая

---

Читайте также:

• Выборы в Молдове: эксперты о большинстве PAS, провале Кремля и курсе в ЕС