Усатый о семье, закатывании в асфальт и любви к оружию. Текстовая версия интервью «СП» с кандидатом в президенты

В середине октября «СП» запустила серию больших видеоинтервью с кандидатами в президенты под названием «Лица оппозиции. Встречи без пиджаков». В эфир вышли уже две передачи, после второй посетители сайта просили дать и текстовую версию разговора, «хотя бы основные тезисы». Выполняем просьбу и начинаем с первого гостя. Приводим выдержки из почти двухчасовой беседы с Ренато Усатым.

О детстве, мечтах стать спекулянтом и любимой бабушке

— Я родился в семье педагогов в городе Фалешты. В детстве родители очень хотели, чтоб я стал врачом. У меня была мечта немного другая — я хотел стать дипломатом. В 8-м, 9-м классе я уже хотел стать дипломатом. Школу я закончил очень хорошо, я был отличником. У меня была двойная проблема, потому что мама была и учителем английского языка, и классным руководителем, поэтому я всегда получал больше всех, получал за всех. Я хорошо учился, я участвовал абсолютно во всем участвовал постоянно в олимпиадах, причем в разных. Я не любил химию, я не любил биологию, но я очень любил историю, я очень любил уроки труда. Поэтому сегодня, когда многие говорят: «Усатый без специального образования, видно, что человек опытный, хороший завхоз» — завхоз я с детства на самом деле. Я с детства строил абсолютно все.

В конце первого класса дети должны были написать в каждой школе предложение на тему «Кем быть», все писали: «милиционером, как дядя Стёпа», «космонавтом, как Юрий Гагарин». Я написал одно предложение, которое взорвало ситуацию не только в средней школе № 3, где я учился, но и в райисполкоме, обкоме, районо — обсуждалось массово. А я написал, что, когда я вырасту, я хочу стать спекулянтом, потому что пройдет немного времени, они будут управлять Советским Союзом. Для 1985 года это было расстрельное заявление, спасло то, что был совсем маленький.

Бабушке я обязан всем. Тогда не было границ, был Советский Союз, не было слова «таможня», «пограничники». Много раз родители думали, что я у бабушки в селе Редюл Маре, а мы в это время с ней находились где-нибудь в Оренбурге или в Воронеже, ездили за пуховыми платками. Я бабушке помогал таскать объемные баулы с платками, они были большие, но легкие. Бабушка мне выделяла «премии» за это. И я помню, когда я хотел купить мопед «Карпаты», то родители запретили, так как нет денег. Я сказал: «Не переживайте, я куплю себе сам, у меня за Буниным есть сбережения».  И тогда у меня, у ребенка, нашли 6000 рублей сбережений, у некоторых тогда зарплата была 120 рублей, а я копил себе на «Волгу» — хотел приехать на выпускной на «Волге».

Я на что в детстве тратил деньги? Я деньги в детстве раздавал. Это все моя бабушка, она недавно умерла. Она зарабатывала сотни тысяч рублей, она раздала все свои деньги людям. Неважно, это лидерам колхоза — развалился Союз, и не было денег на солярку, на семена. Кому-то на птиц, кому-то на корову. Директора заводов, известных в стране, занимали у бабушки деньги — это в результате превращалось в подарки. И поэтому у меня где-то такое отношение к деньгам, когда многие говорили, что вот, Усатый раздает деньги направо и налево, я же сначала что сделал — я обеспечил комфорт своим родителям, которые вложили в меня все. Купил им квартиру в Кишиневе, купил любимой бабушке квартиру на Рышкановке, и потом я просто все раздал.

Бабушка очень серьезно повлияла на мое воспитание.

Про имя, развал Союза и студенчество

— Мое имя в паспорте — Ренато, именно с «о», я ничего не менял. Ренат — это татарское имя, Ренато — итальянское имя. Мама, будучи студенткой Бельцкого университета им. Алеку Руссо, выходит замуж за папу, который был студентом этого же университета, и мама очень хотела девочку Рената. Но мама увидела мальчика, не девочку, поэтому с Ренатой не получилось, и мама назвала меня Ренато. Это мамина идея была, мамино решение.

Когда развалился Союз, мои родители, так же, как и практически как вся интеллигенция Молдовы, все учителя в стране, все врачи, сразу стали получать гроши. Наступил самый неприятный для меня момент, 1994 год, нужно было определяться [с учёбой], я хотел идти на юрфак или на международные отношения. Тогда называли какие-то немыслимые деньги — 4 тысячи долларов — за поступление, говорили про взятки, потому что в основном были бюджетные места, коммерческих было очень мало тогда. И в 1994 году я, участвуя в республиканской олимпиаде, выиграл первое место по Молдове по английскому языку. Мне предложили на иняз либо в Бельцы, либо в Кишиневский госуниверситет без вступительных экзаменов, на бюджет, нужно было только написать только диктант по государственному языку.

Студенческие годы я запомнил на всю жизнь. На первом курсе [в БГУ] нас было трое ребят, все остальные — девушки, на следующие четыре года я остался один парень в группе — это я не мог не запомнить.

В студенческие годы, что больше всего запомнилось в Бельцах, меня очень жестоко избили, мне отбили все, что можно было отбить. Была группа негодяев, человек 6-8, они у кого-то что-то забирали, а я просто проходил мимо, я шел из библиотеки, у меня была сетка книжек. 

Работа в аэропорту Кишинева, цветочный ларек и Молдавская железная дорога

— Когда стал супервайзером в аэропорту Кишинева (2000–2001 гг. — «СП»), зарплата была порядка 600 леев. Я понимал, что с такой зарплатой все люди становятся коррупционерами, если у них нет каки-то побочных источников доходов. Я всегда позиционировал себя, как человек, который ничего никогда в жизни не крадет, не крал и не собирается этого делать и не позволю этого делать другим. Поэтому я пришел тогда к директору аэропорта, это был 2000 год, и сказал: «Валерий Александрович, можно я возьму в аренду в аэропорту 12 м² — я хочу киоск по продаже цветов?» Я платил, как все, коммерческую аренду. То, что я зарабатывал на этих цветах, позволяло мне жить очень хорошо, жить нормально. Конкурентов не было, зал прилета тогда был маленький. Вот так я знакомился с людьми.

Я не работал ни дня проводником. Под меня открыли единицу «ведущий инженер комбината питания Молдавской железной дороги». Где-то в 2002 году я объявил войну службе экономической безопасности. Я хотел выкинуть с поезда двух представителей этой службы — негодяев. Они требовали 20 тысяч долларов с поезда, когда квартира трехкомнатная на «БАМе» тогда стоила 2 тысячи долларов. Женщина — начальник поезда, которая в матери мне годится, плакала и говорила им, ребята, имейте хоть чуточку совести, давайте хоть 2 тысячи. Они просто душили, могли кому-то подбросить наркотики и так далее. А мне двадцать с чем-то лет и передо мной стоят вот эти морды, представляете?

После этого мне деликатно сказали, давай-ка ты на 6 лет в стационар в Питер в Академию транспорта за свой счет учиться. От меня хотели избавиться. Я ушел.

Разрыв с коммунистами, коррупция и каблуки Майи Санду

— Я не боролся с коммунистами, я боролся с коррупцией. У нас разрыв произошел не из-за идеологических соображений. Например, мне говорят, нужно подарить срочно форму, чтоб футбольный клуб «Заря» не выглядел, как оборванцы. Я выделил семь или девять тысяч евро на форму. А потом узнал, что в примарии списали 400 тысяч леев на форму, которую я оплатил.

Я узнал, как аккуратненько попилила строительная компания деньги, которые я выдавал на памятник Высоцкому [в 2013 году] — должен был быть мрамор, а был косауцкий камень. Я ничего не имею против косауцкого камня, но я платил, как за мрамор и гранит. Поэтому, когда я все это узнал, я пошел на выборы с антикоррупционным месседжем, и у меня программа с 2014 года не поменялась, ни касаемо Бельц, ни касаемо страны. Не решив проблему коррупции, а решить ее можно только через жесткие радикальные меры, это дальше болтология.

Майя Санду — честный политик, я не слышал до сих пор ни про одно участие её ни в одной коррупционной схеме. Но сегодня, какая бы она ни была честная, невозможно побороть коррупцию каблуками, это можно сделать кулаками.

Политика, партия и любовь к родине

— В 2014 году, когда нас снимали с выборов, бабушке было 86 лет. Она отозвала меня в сторонку, не хотела, чтобы все слышали и сказала: «Слушай, что ты так прессуешь одновременно и Филата, и Плахотнюка, и Воронина, еще, я вижу, Гимпу цепляешь. Ты их сейчас подружишь, они тебя снимут с выборов». Бабушка говорила это в августе месяце, нам всем было смешно и весело. А в ноябре это произошло.

Я с 2014 года позиционирую себя и нашу политическую партию, как промолдавскую. То, что это пытались исковеркать, сначала демократы, потом социалисты начали кричать, что они промолдавская партия. Они исковеркали то, с чем я пришел. Мы первое политформирование в стране, которое заявило, что мы промолдавская партия, а это значит, что интересы граждан нашей страны и нашего государства стоят превыше всего. Сначала наши интересы, а потом внешних партнеров.

За меня голосуют русские, молдаване, румыны, украинцы— это не пророссийский и не проевропейский электорат. Голосуют люди разных национальностей, значит, у меня получилось убедить этих людей.

У меня есть очень известные люди в стране, врачи, экономисты, которые помогают мне писать определенные законопроекты, программы, то есть я все обсуждаю со специалистами. Я не обсуждаю реформу в МВД с агрономами и наоборот, как это делают до сих пор.  Эти люди боятся выходить публично, они видели, что делают с моими коллегами.  Хотя Плахотнюка уже год как нет, и сейчас работать стало легче. Вот сейчас они уже близки к этому, выйдут очень хорошие люди, есть команда, которую не видел никто. Я хочу разрушить систему, чтобы у людей ушел страх.  У меня мечта — разрушить систему Плахотнюка, Додона.

Высший кайф у меня, когда приходят люди разных убеждений, говорящие на разных языках, и говорят, что они меня поддерживают и хотят что -то сделать для страны. Я добился в жизни всего чего хотел, помог всем, кому хотел помочь, близким людям, родственникам, и у меня есть одна мечта — добиться того, чтобы люди в этой стране стали жить лучше. Ради этого я могу быть консерватором, могу быть либералом, могу быть диктатором, и я могу быть тем же реформатором. Но унионистом я быть не могу. Мы должны сами навести порядок у себя дома.

Если была бы возможность вернуться в 2013 год, я бы все равно пошел в политику, но многих ошибок не допустил бы. Считаю, что допустил ряд очень серьезных ошибок, я за эти ошибки извинялся. Власть можно было несколько раз снести. Людям нужно было помогать напрямую, так как я всегда это делал. Изматывает, но если бы мне не нравилось, то что я делаю, я бы этим не занимался. Меня невозможно в жизни заставить что-то делать, если это против меня, моей морали, против моей личной идеологи. Мне нравится то, что я делаю.

Мне нравится заниматься такими процессами, которые, если бы я не начал этот улей ворошить, была бы тишина еще лет десять. Я хочу, чтобы к нашему народу и к нашей стране относились по-другому. Я в 14 лет представлял себя — молдавский гастарбайтер. Да я такой был и не стеснялся, я хочу доказать, что мы можем по-другому жить. В Молдову я всегда приезжал, как человек, у которого круглосуточно играла в душе молдавская музыка.

Об обещаниях на посту примара…

— В 2015 году примария Бельц была одной из самых коррумпированных в стране и самой закрытой. У меня, как у мэра Бельц, нет сегодня даже легальных полномочий разрушить что-то незаконно строящееся. Мне не нужна муниципальная тюрьма, закон должен быть равен для всех.  

Я сказал: «Где надо помочь, я приду и задушу своими руками». Говорят, Усатый слишком жёстко, выражается, иногда позволяет себе что-то сказать, Усатый матом ругался на кого-то там в примарии. Да, это нехорошо, но я даже матом буду говорить на заседании правительства, лишь бы люди платили в два раза меньше за отопление зимой. Я всегда старался говорить правду и не искать возможность быть политкорректным. Как я уже говорил, сегодня коррупцию можно победить, только если дать в морду.

По Glorin Inginering (компания-концессионер услуги канализации) я сказал, что Гольберг (директор компании) вместе со своими мошенниками и коррупционерами украли эту услугу у  водоканала. Их [услуги водоснабжения и канализации] нельзя было разделять. Они тем самым повлияли на убийство Apa Canal. Сегодня Гольберг рассказывает, что он зарабатывает 20 тысяч леев в год, какие-то смешные деньги — тоже мне, патриот. У меня есть видео, где его бывший партнер в этом Glorin Inginering, есть такой мошенник, который прячется в Москве. У меня есть его чистосердечное признание, как они отмывали деньги, как они придумывали подземные инвестиции и так далее.

Я Гольберга позвал, ему это показал и сказал: ребята, верните городу деньги. Сегодня, если б я как мэр города имел бы полномочия их посадить, вы сомневаетесь, что я бы их посадил? Гольберг готов был это все отдать после отъезда Плахотнюка, но, как только демократы сделали коалицию с социалистами, он уже не так быстро хочет вернуть канализацию городу. До нового года он должен инвестировать 32 млн леев, есть другие инвестиции — никто от этого никуда не уйдет. Они когда воровали, они юридически грамотно это оформляли, они думали, это пожизненный бизнес.

Какая была война с мусорщиками. Да, сегодня они на свободе, пока, подчеркиваю, но мы отбили у них эту услугу, потому что крали. Я помню отчет Леонида Ивановича Бабия, когда он говорит, что оформляли вывоз мусора больше, чем могли бы эти трактора, если бы они даже круглосуточно вывозили. Я поломал эту империю. Мусорной мафии сегодня нет в городе. Вы спрашиваете, почему я сегодня не закатал в асфальт мусорщиков? Потому что сегодня у меня нет мандата на асфальтоукладчик.

… и новых планах

— Я могу сидеть с утра до ночи в кабинете, как это делали предыдущие мэры. Но мы просто стояли на месте и не слышали слова «модернизация». Я до сих борюсь с тем, чтобы перестали покупать дешевые трактора. Я купил финский трактор за 60 тысяч евро, сам на нем буду ездить. Этот трактор — одна из лучших технологий в мире, как мыть тротуары, как их чистить, пылесосить и так далее. Хочу показать, ребята, смотрите, как одна единица техники может заменить десятки рабочих рук и кучу единиц техники, которая нам стоит безумно дорого в обслуживании, содержании. Хочу показать современный подход, что лучше иногда купить один трактор за 100 тысяч евро, чем купить 8 тракторов по 12 тысяч. А у нас такого не видели.

Это я сижу в интернете, смотрю, как это происходит в развитых странах. И когда мне говорят про поездки, да я езжу на форумы, я должен видеть, как развивается мир, какие сегодня автоматизации, связанные с безопасностью движения и т.д. Я эту информацию всегда публикую, где и для чего я нахожусь.

Вот два дня рисовал с ребятами проект остановки из нержавейки. Вот эти страшные остановки, которые в Бельцах и по всей стране, еще и с профнастилом, стоят порядка 50-ти, 60-ти тысяч леев. Ее всегда надо красить, шкурить, она ржавеет. Я посчитал остановку из нержавейки, которая будет пожизненной.  Она стоит 70–75 тысяч леев. Ее нужно просто мыть. Получается, что остановка из нержавейки с учетом эксплуатации выгоднее. А еще она и красивая, стального цвета, современно выглядит. Будем ставить их на Конева, еще одну будем варить в ближайшие дни на Штефана чел Маре.

Систему ЖКХ нужно менять, не должен быть ЖКХ посредником между CET-Nord, Apa Canal — это идиотизм. От этого нужно уходить. На национальном уровне нужно принять решение, либо все люди уйдут в ассоциации, либо менять тариф.

У меня готов проект модернизации, полной реконструкции одного здания в Бельцах. К сожалению, из-за пандемии мы не могли это пока реализовать. Я хочу образцовый дом, я его все равно сделаю. Все будут приятно удивлены, какой будет фасад, лифт, подъезд, входная группа, мусоропровод, придомовая территория. Я уверен, этот дом понравится не только жителям Бельц, а всей Молдове. Но тогда за тариф ЖКХ нужно платить не 100 леев в месяц, а 300. Но срок эксплуатации кровли, например, был минимум 25 лет, и когда он закончился — мы ничего не латаем, только капитальный ремонт крыши, полная ее замена. Если срок эксплуатации лифта закончился — его нужно выкинуть.

О почётных званиях

— Епископу Маркеллу дали звание почетного гражданина города. Этого хотели люди, они вышли с инициативой, я это поддержал и спортсменов я поддержал. Я хочу каждый год видеть в этом списке учителя, врача, спасателя, спортсмена, я еще полгода назад это сказал.

У нас 600 или 800 почетных жителей. Я не хочу никого обидеть, но это должно быть не финансово. Раздавать по 10 тысяч леев в год Вакарчуку, Панчуку и так далее — это неправильно.  С памятниками бороться нельзя, а Панчук для меня памятник политический. Но вот эти премии и деньги давать не надо, человек должен гордиться, что он отмечен почетным жителем.

Отношение к России, ЛДПР, Путину, Лукашенко

— Я разочаровался в том, что Жириновский и партия ЛДПР сливают Фургала (экс-губернатор Хабаровского края, в его поддержку прошли уже 100 протестов). Я разочаровался в том, что они просто слили человека и имитируют борьбу за его освобождение. Я звонил и ругался с депутатами Госдумы из ЛДПР. Я сказал им, ладно, вы молчите насчет меня, но молчать насчет Фургала, когда за него выходит больше людей, чем на все митинги ЛДПР вместе взятые, за всю историю — это преступление. Я об этом сожалею.

Также я сожалею о том, что связано с Белоруссией сегодня. Белоруссия для меня является на постсоветском пространстве примером № 1. Как могли сохранить сельское хозяйство, машиностроение, промышленность, дороги там, как в европейских столицах. Но то, что Батька устроил в конце — всегда нужно понимать, когда нужно уйти. Против меня тоже делали акции протеста, но привозили каких-то наемников. Пока общество, пока люди поддерживают и этого хотят, значит, можно быть и сто лет. Но когда ментозавры вытаскивают и бьют дедушку — так нельзя поступать по отношению к своим людям. Если, как он это говорит, что это организовали спецслужбы других стран, пусть выйдет председатель белорусского КГБ с генеральным прокурором и покажет фактуру, как и кому переводили деньги, покажут, как мешками завозили наличные зачинщикам, тогда вопрос снимается. А выходить, заявлять такие вещи и ничем не подкреплять — так нельзя.

У меня никогда не изменится мое отношение к России. Касаемо Путина, я знаю, что принесли и показали Путину, я знаю, кто это писал, кто это согласовывал. Потому что, когда начали эту массивную атаку на меня, я знаю, какие вещи написали. Я говорил про трех этих алкоголиков ФСБ, трех негодяях, которых ни в одной стране мира никто и никогда не будет называть офицерами. Когда у одного из серьезных руководителей кличка внутри ФСБ «Мерзавчик», делайте выводы, что это за генерал.

Я не прошу, чтобы меня помиловали, я не прошу, чтобы меня простили, я не просто хочу, чтобы закончилось давление, я хочу, чтобы были наказаны те, кто организовал это давление. И их накажут рано, или поздно. Хочется, чтобы это было при Путине, чтобы это произошло побыстрее. Взяли эти три человека, сели и написали мне новую историю жизни. Но вы же сами видели, какая была картинка в течение последних четырех лет. Позиция у меня простая: пусть покажут хоть одну фактуру, хоть на одну тысячу долларов, не на миллиард, как они говорят. Когда есть хищения, то остаются документы, сервера.

«Если я стану президентом…»

— Я иду в президенты сегодня, и я знаю, что может президент, что может правительство. Поэтому я сказал — нам нужна победа в два этапа. Это президентские выборы, переходящие в досрочные парламентские. Я людям говорю правду. Президент — это может быть хороший народный ревизор. 

Если я стану президентом, в отличие от Додона, я свою охрану увеличу в два, три раза, но я сделаю все, чтобы это не сказалось на людях. Охрану я всегда оплачивал сам. За свой второй мандат примара я ни разу не позволил себе использовать один литр топлива из примарии на свои рабочие поездки, не важно, по городу или по стране.

Мигалки должны быть не у многих чиновников, но должны быть. Мне, например, сегодня часто приходится нарушать правила дорожного движения, я признаю это, для того чтобы успеть больше. Нельзя использовать мигалку, когда ты президент страны, и ты едешь на охоту. Для Додона, как для парня из села, мигалки спереди — это то же самое, когда первый раз приехал из села в город на дискотеку.

Мое отношение к армии? У нас куча ржавой техники. Сегодня нам нужны только контрактники, 4-5 тысяч профессионалов и духовой оркестр.

Проституцию нужно легализовать, но на законодательном уровне я бы запретил работать там гражданкам Молдовы. Потому что мы сегодня мы настолько плохо живем, чтобы не стимулировать женщин туда идти.  В Германии в этой сфере 90 % приезжих. Я против легализации наркотиков, потому что нашим еще разреши покурить.

Имущество и увлечения

— Все деньги и имущество, в отличие от других политиков, есть в моей декларации, есть сбережения в валюте, я все показал. Шесть лет назад телефон Vertu подарил Николаю Григоришину, и машины дарил на свадьбах, и невестам дарил крокодиловые сумки. И что?  Я показывал, откуда эти деньги. У меня это все есть в декларациях.

Сегодня у меня нет в России больше никакого бизнеса, я живу на сбережения, которые у меня есть, и которые, повторюсь, задекларированы. Я продал участки и турбазу в Тверской области, откуда я свои эфиры проводил. По тому курсу речь идет о порядка 300 тыс. евро, приличные деньги. Дом в Подмосковье мне советовали продать, но я морально не готов к этому.  Бронированный БМВ, который у меня в аренде, со всеми налогами стоит мне около 6 тыс. евро в месяц, но это вынужденная мера, речь идет о моей безопасности, безопасности моей жизни, а не потому, что мне по приколу.

Я безумно люблю оружие и все, что с этим связано, боевое, охотничье. В России охота разрешена с нарезным оружием, в Молдове она запрещена. У меня есть последние в мире модели карабина Blaser, есть Skorpion, Glock, Beretta, я люблю из них стрелять. Специально я не учился, но я бегал к солдатам. Был период, когда я был студентом, можно было за пачку сигарет пострелять на военном стрельбище. Я, естественно, такие моменты не упускал.

Я люблю ходить в военные тиры — это полигон, где можно стрелять по мишеням с расстояния 300 метров, 500 метров, 700 метров. Я не люблю оптическое оружие, оно интересно для спортивной стрельбы. Я всегда использую на охоте гладкоствольное или нарезное оружие и люблю стрелять навскидку, когда приклад под мышкой, когда чувствуешь мишень, расстояние, скорость пули. Я иду на охоту и очень часто не стреляю. Я не могу стрелять в оленя, я не могу стрелять в косулю, в медведя. Я стрелял один раз, и это была безвыходная ситуация, я видел, что медведь готовился к атаке.

На рыбалке я ловил сомов от 10 кг до 40. Осетра, я помню этот трофей в 30 кг — это было что-то фантастическое. Я люблю дикую рыбалку.

СП

Смотрите также:
Лица оппозиции. Встречи без пиджаков. Большое интервью «СП» с Ренато Усатым
Лица оппозиции. Встречи без пиджаков. Большое интервью «СП» с Майей Санду