В воскресенье, 24 августа, исполняется 70 лет со дня освобождения Молдовы от немецко-фашистских захватчиков в ходе Ясско-Кишинёвской операции советских войск. Накануне этой даты мы встретились с одной из участниц той самой военной операции бельчанкой Клавдией Александровной Шевченко. Детство в Москве и эвакуация— Я родилась в 1924 году в городке Мосальск Смоленской области. Спустя несколько лет наша семья переехала в пригород Москвы, в Шелепихинский район. Здесь я пошла в школу, окончила её и устроилась работать на кожевенную фабрику «Буревестник». На фабрике проработала недолго — началась война. Моя мама решила меня и моего младшего братишку Алексея увезти подальше от Москвы. Мой отец погиб почти в самом начале войны, в 1941 году: немцы его повесили на дереве в еловом лесу. Так мы оказались в Воронежской области. Жили мы здесь очень трудно. Чтобы прокормить семью, мама трудилась на нескольких работах, мы с братом помогали, как могли.Вынуждена была уйти из дома— Однако, прожив в Воронежской области не более года, я была вынуждена вскоре покинуть дом. Дело в том, что председатель поселкового Совета, где наша семья нашла временное пристанище, начал на меня заглядываться, всё пытался отвести в укромный уголок… Маме я об этом сказать не могла: и стыдно было, да и что мама могла сделать… Когда у меня уже не было сил отбиваться от «ухаживаний» председателя, я решила сбежать из дома — подальше от домогательств… Сразу на фронт я не попала, поэтому пошла устраиваться санитаркой в госпиталь, расположенный в селе Воробьёвка. Село находилось в десятке километров от дома, где остались мама и братик. Это расстояние я прошла пешком, так как в те времена транспорта из посёлка в посёлок не было. Помню, иду я по просёлочной дороге, а вдоль обочины… много мёртвых тел. Это были пленные фашисты, они лежали в снегу. Периодически слышались стоны и мольбы о помощи. Но я боялась к ним подойти, потому что считала их врагами и думала, что они меня убьют. Да и как я могла с ними сладить — ведь я была юная и хрупкая, маленького роста, ослабленная недоеданием.Ухаживала за ранеными и больными тифом— Добралась до госпиталя, начала работать, домой ходила редко. Однажды, когда мне дали несколько дней выходных, я, маленький солдатик в большой военной форме (форма, которую мне выдали, была велика для меня), решила прийти домой к родным. Была зима, метель. Шла по лесу, вдруг увидела, что меня преследует огромный волк… От страха бросилась со всех ног бежать. Добежала к дому, стучу. Мама мне не открывает, из-за двери она кричит: «Солдатик, уходи. Я не открою, я боюсь». А я в ответ: «Мама, это я. Открой, меня волк сейчас съест». Мама чуть приоткрыла дверь, я прям ввалилась в комнату. Закрыла дверь и боюсь даже пошевелиться. Долго стояла, пока не услышала по волчьему вою, что он отходит от дома. Такого страха я ещё никогда не испытывала. В госпитале мне пришлось ухаживать за больными тифом, за тяжелоранеными. Тогда была острая нехватка медсестёр, некому было ухаживать за больными, поэтому на эту работу брали всех, кто хотел работать, даже без специального образования. После нескольких месяцев работы в госпитале меня отправили в Воронеж учиться на операционную сестру.Замуж без согласия— Кстати, работая в больнице, я познакомилась с мужем — Иваном Емельяновичем Шевченко. Он поступил к нам с ранением ноги, я за ним ухаживала, но особых чувств к нему не испытывала — он был одним из тех многих, кому я помогала, выхаживала и лечила. Когда Ваня окреп и смог ходить, он пригласил меня погулять по Воронежу, сходить в кино. Гуляли мы, гуляли, подошли к одному из зданий, и вдруг он мне говорит: «Жди меня здесь, я скоро!» Ушёл, спустя какое-то время возвращается и говорит: «Всё, теперь ты моя жена. Только что я зарегистрировал наш брак». Конечно же, от такого известия я стала плакать, но не подумайте, что от радости. Во-первых, я замуж не собиралась выходить так быстро, во-вторых, у меня не было никаких чувств к нему, в-третьих, шла война и мне было не до замужества, в-четвёртых, меня выдали замуж без моего согласия. Но случилось как случилось: я стала женой младшего лейтенанта-связиста Ивана Шевченко.Добровольцем ушла на фронт— Спустя время, в феврале 1943 года, я попала на войну в составе Третьего Украинского фронта. Мама, когда узнала, что ухожу на фронт, сильно плакала, отговаривала, переубеждала, пыталась не пускать. Муж ничего не сказал, он сам после ранения вернулся на фронт. Вместе с солдатами я прошла Румынию, Болгарию, Венгрию, Австрию, Чехию, практически полмира, участвовала в Ясско-Кишинёвской операции по освобождению Молдовы. Где-то прочитала, что во время войны земля вспыхивала сама от жара раскалённых орудий. Так вот, то же самое можно было сказать и о боях за освобождение Молдовы и Румынии. Эта операция, очевидцем и участником которой я стала, была очень кровавая, было много погибших, тысячи раненых с обеих сторон. Не раз приходилось вытаскивать раненых солдат и офицеров из воды, грязи, груды мёртвых тел и тащить их на себе в госпиталь или в палатку медиков, отдавать им свою кровь, когда она нужна была для их спасения. После окончания сражений мы с врачами ходили по полю боя и отыскивали раненых. Идём, слышим стоны, подходим к раненому, оказываем первую помощь и переносим на носилках или на своей собственной спине в больницу. Когда о помощи просили немцы, мы им помощь не оказывали. За ними приходили их медики. Помню, однажды я на свою беду вытащила из реки раненого немецкого офицера, так он, оказавшись в безопасности, вытащил из-под одежды пистолет и хотел меня убить. Что меня спасло в тот момент — не знаю, но боязнь и ненависть к немцам только усилилась и осталась на всю жизнь.Победа и мирная жизнь— Известие о победе меня застало в Румынии, в военном госпитале города Брашова. Это был обычный майский день, командование части нас всех построило на плацу и сообщило о победе. Все радовались и плясали, и пели, и плакали. Я в первые мгновения никакого облегчения от известия о победе не почувствовала — настолько привыкла к войне, к людскому горю и слезам, боли и смерти, впала в какой-то ступор, как будто это меня не касалось. Закончилась война. Мы решили с мужем вернуться ко мне на родину в Подмосковье. Однако, приехав в некогда родной дом, узнала, что в нём уже давно прописаны другие люди. Местная милиция посоветовала нам искать другое место для жилья. Тогда мы с Ваней поехали в Челябинск, где пришлось поработать и медиком, и даже на металлургическом заводе, но недолго. Свекровь позвала нас на родину моего мужа в Крым, но в Крым мы не попали. В мае 1946 года с мужем и маленькой дочкой Валентиной мы приехали в Молдову, в город Бельцы. Конечно же, в послевоенной Молдове, как, впрочем, и во многих других странах СССР, царили разруха, голод, какая-то пустота, запущенность. Приехав, стали с Иваном думать о работе. Никуда устроиться по специальности я не смогла, поэтому пошла туда, куда брали — на бельцкую меховую фабрику, где проработала не один десяток лет, вплоть до самой пенсии. Здесь же, в Бельцах, у нас родилась вторая дочь — Галина. С годами обжились, получили квартиру, появились у нас друзья. Жизнь стала налаживаться…На войне было страшно— У меня часто спрашивают, было ли мне страшно на войне. Всегда отвечаю: было страшно, было очень страшно. Но страшнее было попасть в плен к немцам, попасть под их гнёт, стать объектом издевательств. Уж лучше сразу смерть. На войне мне, практически маленькой девочке, пришлось научиться стрелять, чтобы защищать себя и тех раненых советских солдат, которых ты вытаскиваешь с поля боя. Пришлось научиться постоять за себя, как говорится, жизнь заставила — война закалила… Уже в мирное время всегда боялась и боюсь только одного: лишь бы не было войны, лишь бы наши дети-внуки-правнуки никогда не знали этого страшного слова «война», которое не только убивает и калечит, но и ломает судьбы!Виктория ВОРОНЦОВА